Студенты факультета журналистики на уборке картошки, 1986 год.
Анвар Галеев / ТАСС
Краткий пересказ книги Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение» (М., Новое литературное обозрение, 2015).
Контекст
Книга Алексея Юрчака, профессора антропологии в Беркли, стала широко известна в России после того, как получила премию «Просветитель», вручавшуюся фондом «Династия». На английском она вышла еще в 2006 году и тоже получила массу положительных отзывов и ворох наград; перевод на русский выполнил сам автор.
Главная проблема всех исторических исследований о развале СССР заключается в том, что традиционными методами невозможно объяснить, как и почему могущественная империя пала буквально в течение пяти лет. Юрчак ищет «не причины (якобы приведшие к обвалу), а именно условия (сделавшие обвал возможным, хотя и не неизбежным)». В силу этого он сознательно отказывается от принципа репрезентативности и попыток описать некоего усредненного «советского субъекта» и «советский опыт», а рассказывает о внутренних изменениях, претерпеваемых советской системой в 50–80-е годы.
Поздний социализм
Падение советской системы было с одной стороны абсолютной неожиданностью для тех, кто находился внутри нее, а другой – парадоксальным образом уже буквально через несколько лет стало восприниматься как ее неизбежный итог. Как этот парадокс стал возможным? Объектом исследования являются взаимоотношения советских людей и авторитетного дискурса. Используя этот термин М. Бахтина, обозначающий господствующий государственный дискурс в конкретном обществе, Юрчак поясняет, что речь не о том, что аудитория «с ним обязательно соглашается, а в том, что она воспринимает его как единственно возможный».
Подавляющее большинство исследований советских практик и ритуалов сводят эпоху позднего социализма к бинарным оппозициям (система/диссиденты, подчинение/нонконформизм, активисты/аполитичная масса, насилие/сопротивление). Отсюда известные штампы: «гомо советикус», «раздвоенное сознание» и восприятие советских субъектов как «притворщиков», скрывающих свое истинное «я» под маской активного советского гражданина, свойственное исследователям, выступающим с либерально-демократических позиций. Такой подход страдает пристрастностью и ведет к явно неверным выводам (сотни миллионов людей не могут притворяться, а аппарат насилия в эпоху позднего социализма не был в таком состоянии, чтобы заставлять их подчиняться системе только из страха).
Теория речевых актов Джона Остина выделяет у любого высказывания две составляющие: констатирующую и перформативную; то есть, буквальный смысл высказывания и эффект, который оно имеет на окружающую действительность. Когда судья произносит «Виновен», буквальный (констатирующий) смысл этого слова и его последствия для обвиняемого (перформативная составляющая высказывания) – очевидно разные вещи.
Действительно, на уровне формы подавляющее большинство советских граждан поддерживало систему (участвовало в ритуалах голосования, митингов, демонстраций, комсомольских собраний и тд), однако перформативный смысл их поведения сильно отличался от констатирующего смысла советских ритуалов. Этот процесс – поддержка советской системы на констатирующем уровне, но создание не предусмотренных системой смыслов в рамках ее ритуалов, практик и институтов – этот процесс можно назвать перформативным сдвигом. Перформативный сдвиг создавал разрывы в ткани авторитетного дискурса, сделавшие его колоссом на глиняных ногах.
