Союз обиженных. О чем будут договариваться в Санкт-Петербурге Путин и Эрдоган

Владимир Путин никогда не проходит мимо геополитической возможности, особенно если она сама прилетает к нему в Санкт-Петербург 9 августа на самолете президента Турции Реджепа Эрдогана. Это первый зарубежный вояж турецкого лидера после неудавшейся попытки военного переворота 15 июля и первая встреча президентов России и Турции после того, как в ноябре прошлого года истребитель турецких ВВС сбил российский бомбардировщик.

В переговорах с Эрдоганом Москва видит геополитические возможности как минимум по трем направлениям – в отношениях с Западом, на «сирийском фронте» и на евразийском векторе. Встреча в верхах может обозначить рамки нового стратегического партнерства, где Россия видит себя исключительно партнером старшим. Насколько реализуемы эти геополитические амбиции, Москва пока не знает, но игра – в понимании Кремля – стоит свеч. Анкара же намерена с неменьшей решительностью разыгрывать российскую карту в своих отношениях с ЕС и США, чтобы сбить накал критики в свой адрес в связи с нарушениями прав человека при подавлении путча.

В отношениях Турции с Евросоюзом и США неожиданно возник острый кризис из-за недостаточно активной, по мнению Эрдогана, поддержки Западом его действий по «восстановлению конституционного порядка».

Владимир Путин с присущим ему чувством момента первым позвонил Эрдогану и выразил поддержку «легитимной власти». Запад тоже осудил попытку переворота, но без большого энтузиазма. Никто из лидеров ЕС к Эрдогану до сих пор не приехал (только в четверг прибыл генсек Совета Европы Янгланд) и почти никто не позвонил, включая Барака Обаму, который в начале своего президентства делал большую личную ставку на Эрдогана как прогрессивного лидера исламского мира.

Европа с осуждением наблюдала, как Эрдоган воспользовался, по его выражению, «подарком Аллаха» для разгрома своих политических противников из числа сторонников проповедника Гюлена. Прозвучавшая из Брюсселя критика массовых арестов гражданских чиновников, судей и журналистов, закрытия более сотни СМИ, а также приостановки действия отдельных положений Европейской конвенции по правам человека (то же самое и без какого-либо осуждения, введя режим чрезвычайного положения, по сути, сделала Франция после терактов в Париже) была крайне болезненно воспринята Анкарой. Эрдоган обвинил страны Запада в отсутствии солидарности с Турцией и «излишнем беспокойстве судьбами мятежников, а не турецкой демократии».

С США возник еще более острый конфликт, ведь главным заговорщиком был объявлен проживающий в штате Пенсильвания проповедник Фетхуллах Гюлен, которого Эрдоган, не утруждая себя доказательствами, потребовал выдать турецким властям. Американцы дали понять, что это маловероятно. Ситуацию усугубили заявления высокопоставленных американских военных, выразивших обеспокоенность арестами тех турецких генералов и офицеров, с которыми американцы тесно сотрудничали в операциях против ИГИЛ (группировка запрещена в РФ) в Ираке и Сирии. Не исправил ситуацию и госсекретарь Керри, который, превысив свои полномочия, пригрозил Анкаре исключением из НАТО в случае продолжения репрессий (такого механизма в НАТО не предусмотрено). Все это создало в Турции атмосферу конспирологической паранойи, в которой сформировался устойчивый нарратив, что США участвовали в организации военного переворота (70% верят в это). Сам Эрдоган остановился в шаге от таких обвинений, но массовому пропагандистскому психозу не препятствовал. Возникла угроза взаимодействию США и Турции в операции против ИГИЛ. Для переподтверждения обязательств в Анкару срочно прибыл председатель Комитета начальников штабов США генерал Данфорд, заявивший о решительном осуждении путчистов. В конце августа ожидается визит вице-президента США Байдена и госсекретаря Керри. Выхода Турции из НАТО, конечно, не предвидится, но любая долгосрочная напряженность в отношениях между Анкарой и Вашингтоном дает Москве дополнительные возможности для маневра в случае кризисной ситуации.