Алексей Навальный на собрании инициативной группы избирателей, Москва, 24 декабря. Фото: Евгений Фельдман для кампании Навального
Допустят или нет? Казалось, что года с лишним (времени, на протяжении которого Алексей Навальный вел свою кампанию) достаточно, чтобы перестать задавать этот вопрос всерьез, – конечно, не допустят, иллюзий не осталось. Но, видимо, день выдвижения порождает новые иллюзии, и снова все возвращается в исходную точку – ну а вдруг, ну а почему нет, и кто поручится, что все настолько предсказуемо? Не хотели бы допускать – не было бы ничего; полицейскому срыву собрания в Серебряном бору никто бы не удивился, а не сорвали бы собрание – запустили бы на него провокаторов, или дорога до ЦИКа оказалась бы непреодолимой, задержали бы по дороге, или устроили бы драку, или ДТП, хотя даже вот без этого всего просто по расписанию закрыли бы центризбиркомовские двери ровно в 15:00, и стучись, Навальный, на здоровье, кричи, митингуй – сам виноват, что не успел со своими принтерами.
Продленный «до последнего клиента» рабочий день в Центризбиркоме – слишком выразительный жест, чтобы не обращать на него внимание. Вот зачем они подстраиваются под Навального – чтобы поиздеваться? Скорее всего, нет, скорее всего, ЦИК был заранее проинструктирован, что бумаги у Навального принять нужно; и, когда стало ясно, что до трех часов дня он не успеет, перед членами Центризбиркома замаячила перспектива скандала на следующее утро, когда голос в телефоне будет зловеще спрашивать, почему не приняли документы – кто распорядился закрыть двери, кто позволил, кто посмел? Решение о недопуске принимается не в Центризбиркоме, его дело совсем маленькое, а окончательного решения то ли действительно до сих пор нет, то ли Кремль намерен до последней минуты делать вид, что его нет, делая все, чтобы подготовка к выборам оставалась максимально интригующей.
