Цирк с рэпом. Почему Совет по культуре обсуждает совсем не культуру?

Какие-то вещи в мире довольно долго существуют по инерции, но наступает момент, когда мы понимаем, что они бесконечно устарели. Само название учреждения – Совет при президенте по культуре (заседание состоялось 15 декабря) – предполагает, что культура понимается в первую очередь как предмет, вещь, которой можно и нужно управлять. Венцом этих представлений является скорейшее принятие Закона о культуре – к 2019 году, о чем и сказал во вступительном слове Владимир Путин.

Закон – это по сути определение границ того, что есть культура и чем она не является. Все это напоминает рационалистическую утопию XIX века, в духе Огюста Конта. Понятие культуры в XXI веке настолько расширилось, что стало поистине безграничным; определить границы культуры законодательно – все равно что пытаться повелевать морем. Да, культура стала глобальным игроком, конкурентом политики; собственно, с 1960-х культура и есть политика: не будет преувеличением сказать, что Битлз и антивоенное движение хиппи остановили войну во Вьетнаме, а джинсы и магнитофоны приблизили крах советской идеологии. Нам тут, правда, возразят, что массовая культура ведёт к унификации и упрощению, а стало быть, к примитивизации мышления. Но самая примитивная массовая культура лучше, чем массовое идеологическое безумие; к тому же с появлением интернета проблема недоступности высокой культуры снята. Показательно, что на заседании совета ни разу не прозвучало, например, слово «соцсети» – а это сегодня также есть подлинный институт культуры, именно в комплексном его значении, неотделимом от творчества масс, коммуникации и морали, уже в мировом масштабе. И любая попытка с грохотом захлопнуть дверь или форточку в мир выглядит утопично – как предложение директора цирка Эдгарда Запашного «ограничить» мировое влияние Цирка дю Солей решением сверху.