Церемония инаугурации Владимира Путина. Фото: Dmitry Astakhov / RIA Novosti / Reuters
С европейским образцом демократии в последнее время не все гладко. Национальные правительства заявляют о дефиците демократии в ЕС и малой гибкости европейских институтов, а Еврокомиссия обвиняет некоторые страны, прежде всего Венгрию и Польшу, но также Румынию, Чехию и Словакию в росте недемократических тенденций. Все чаще угрозами для молодых демократий называют влияние на их внутреннюю политику Китая и России. И речь идет не столько о поддержке евроскептичных партий и движений, сколько о создании альтернатив западной модели: китайского экономического чуда без политической либерализации и ставшего для ЕС нарицательным «российского» типа демократии.
Одна из главных политических теорий, объясняющих внешнее влияние на успех демократизации, – теория рычагов (leverages) и взаимодействий (linkages). Мы поговорили с одним из ее авторов, Луканом Вэем, профессором политологии Университета Торонто – о проблемах с демократией в постсоветских странах, инструментах влияния на них и о том, смогут ли Россия и Китай превратить остальные страны в диктатуры.
– В своей книге вы пишете, что демократиями чаще становятся те государства, на которых у западных стран есть воздействие через рычаги (визовый режим, программы помощи, санкции) и взаимосвязи (общее торговое, информационное и другие пространства). Но влияет ли на успех демократизации что-то еще?
– Как показывают нам многие другие политические теории, основные факторы, влияющие на успешный демократический переход, – сильное гражданское общество и развитая экономика. И то и другое – скорее внутренние источники демократизации. При этом экономический фактор не работает в странах, богатых природными ресурсами: несмотря на высокие показатели ВВП, никто не ждет, что Саудовская Аравия или Кувейт станут демократиями. Большинство же транзитных режимов – в том числе тех, о которых мы пишем в своей книге про соревновательные авторитаризмы (постсоветские страны, страны Африки и Юго-Восточной Азии. – Republic), – это небогатые страны, у которых нет внутренних источников для демократизации. Поэтому взаимосвязи и рычаги – это история, актуальная для стран с не очень успешной экономикой.
– К числу таких стран относились, например, Венгрия и Польша после распада СССР. Вероятно, что на успех демократии в них как раз повлияли рычаги и взаимосвязи ЕС. Но последние несколько лет в Европе все больше беспокоятся о качестве демократии в этих странах. Виктор Орбан в Венгрии ограничивает свободу СМИ, деятельность НКО, автономию университетов. Ярослав Качиньский в Польше проводит крайне спорную реформу суда. Что происходит: почему взаимосвязи и рычаги перестали сдерживать эти страны в демократических рамках?
– Если бы я писал книгу сейчас, то уточнил бы одно из своих условий. Вместо просто взаимосвязей с Западом я бы акцентировал внимание на взаимосвязях с западными организациями, активно продвигающими демократию. Потому что одна из причин, почему Венгрии удалось стать соревновательным авторитаризмом в 2000-е годы, это наличие не только влияния ЕС на Венгрию, но и Венгрии на ЕС через Европейскую народную партию. Партия представлена в Европарламенте, значительная часть ее членов – это члены венгерской правящей партии «Фидес», и таким образом они ограничивают давление Евросоюза на Венгрию. Раньше мы принимали как данность, что ЕС поддерживает демократию и склоняет к ней другие страны. Но теперь понимаем, что и новые страны могут ограничивать демократические идеи изнутри Европейского Союза. С другой стороны, хоть Венгрия – это не демократия, в ней нет и тех авторитарных практик, что мы видим в России или в других постсоветских странах. Нарушения в стране относительно мягкие, и, думаю, это все же заслуга Европейского Союза и его демократических идей. Хотя, конечно, влияние ЕС на Венгрию уже не такое сильное, как раньше.
Лукан Вэй. Фото: cddrl.fsi.stanford.edu
