«Как простой менеджер по продажам из Ижевска попал в санкционный список США?»

Мы продолжаем публиковать расшифровки самых интересных выпусков тех подкастов, которые вышли в финал конкурса грантов Republic. Сегодня это — вторая часть выпуска подкаста Transparency International, посвящённого экономическим санкциям. Авторы подкаста «А это законно?» решили разделить его на две части: разговор получился интересный, но достаточно долгий. И если в первой из них они разбирались в теории вопроса, то во второй перешли к конкретным примерам. Влияют ли санкции на простых граждан, по каким причинам можно попасть под санкции, возможно ли от них уйти, что делать, если все-таки угодил в санкционные списки — об этом продолжили разговор специальный советник по санкционному праву КА Pen & Paper, к.ю.н. Сергей Гландин и заместитель директора «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов.

Глеб Гавриш: Всем привет! Меня зовут Глеб Гавриш, и это очередной выпуск нашего подкаста «А это законно?». Мы пишем сейчас его сейчас в студии «Глаголев FM». Большое спасибо, коллеги. Мы продолжаем разговор о санкциях и коррупции вместе с Ильёй Шумановым, заместителем генерального директора Трансперенси Интернэшнл Россия и преподавателем кафедры международного права юрфака МГУ Сергеем Гландиным, который одновременно является специальным советником санкционного права коллегии адвокатов Pen & Paper. Коллеги, мы в прошлый раз довольно много обсудили, как санкции работают, то, как они влияют на людей, которые оказываются под санкциями. Давайте порассуждаем о том, как вообще инициируются эти санкции, откуда они возникают. Что должно произойти прежде, чем включить условного представителя российской политической элиты в санкционный список?

Илья Шуманов: Привет! Это Илья Шуманов, и я думаю, что это достаточно сложный процесс, и каждый раз он развивается по-разному. В зависимости от стран, и на национальном уровне, а на наднациональном уровне существуют разные модели. Я могу говорить про Соединённые Штаты Америки, потому что это самый интересный, наверное, субъект, в том числе экономический субъект, для России, самые серьёзные последствия от экономических санкций, которые наступают для российских игроков. Действительно, существующие санкции — странное явление. С одной стороны, человек, косвенно появляющийся в деле Магнитского, неожиданно попадает в глобальный список Магнитского и оказывается отрезан от всех экономических возможностей на территории Соединённых Штатов Америки, несмотря на то, что там занимал должность начальника отдела следственного какого-то и косвенно был причастен к делу Магнитского, ну, и, соответственно, это было 6 или 7 лет назад. И это последствие наступило. И, с другой стороны, мы видим пытки ЛГБТ-сообщества на территории Чеченской республики, и люди [причастные к ним] тоже попадают в санкционный список, — это вот совсем недавнее какое-то событие, которое произошло. На самом деле, эти явления имеют между собой очень много общего. …В Соединённых Штатах Америки существуют адвокатирующие группы. Это, как правило, некоммерческие организации, которые выступают с той или иной повесткой. Если они защищают повестку ЛГБТ-сообщества, они будут пытаться защитить и ЛГБТ-сообщество.

Гавриш: Каким образом? Включая в санкционный список?

Шуманов: В том числе таким образом. Если они являются, например, носителями идеи донесения наказания до всех лиц, связанных с делом Магнитского, — как, например, Билл Браудер и его группа, — то, соответственно, они будут эту повестку продвигать любыми доступными для себя возможностями. Если убийство Немцова для Кара-Мурзы является ключевым моментом и некоей миссией, то я думаю, что он, в любом случае, добьётся, чтобы все люди, которые были причастны, тем или иным образом, к этой истории, оказались в санкционных списках Соединённых Штатов Америки. То есть за каждым решением стоит определённая группа интересов.

Сергей Гландин: Коллеги, хочу немножко рассказать, как действительно у них принимаются эти санкционные решения. Не нужно забывать то, что орган, который принимает решения, администрирует санкции, это административный орган. Этот орган можно сравнить с гаишником: гаишник вас тормозит своей полосатой палкой; если вы пересекли двойную сплошную, проехали на красный свет, — всё, у вас будет ответственность, у вас будут последствия, потому что это его реальная, обычная, каждодневная деятельность. У американского органа OFAK — это управление по контролю за зарубежными активами Минфина США — есть нормативный инструментарий: законы, указы президента, внутренние регламенты. Что им нужно? Им нужно просто получить информацию, что то или иное лицо подпадает под критерий, установленный вот в этих нормативных актах.

Сколько я слежу за деятельностью OFAC, я дважды видел у них объявление о наборе людей, говорящих на украинском и русском языках. То есть, условно, сидит клерк, он получает задание, не знаю, посмотреть, как там в России с коррупцией. Он включает Google, находит там информацию… Но как они находят информацию? Для них очень важна информация из важных англо-американских изданий типа Financial Times, The Washington Post, — если они видят, что прошло расследование… да, это расследование может цитировать фильм Навального, но для американского органа власти это вот и есть credible information, заслуживающая доверия информация. На основании этой информации они формируют папку на условного сына генпрокурора Чайки, формируют проект решения его включения в санкционный список и приносят на подпись шефу. Шеф смотрит: «Нет, давайте-ка я это решение сегодня подписывать не буду, — там ещё штук пять таких скопится информаций, вот тогда подпишу и мы одним днём запустим».