Фигура активистки Джен Рейд, водруженная скульптором Марком Куинном на постаменте сброшенного в воду памятника Эдварду Колстону. Бристоль, Англия. Фото: wikipedia.org
В Бристоле 7 июня был сброшен в воду бронзовый памятник Эдварду Колстону, негоцианту, члену парламента – а также работорговцу. Всего за одну ночь на том же постаменте возникла стальная фигура Джен Рейд, активистки движения Black Lives Matter (BLM). Установка скульптуры, которую автор – Марк Куинн – назвал «Волна силы (Джен Рейд) 2020» (A Surge of Power (Jen Reid) 2020) не согласована с мэрией города. Но, если учесть репутацию скульптора и давнюю общественную дискуссию вокруг памятника, высоки шансы, что она останется на своем месте – точнее, на месте свергнутого Колстона.
Памятник Эдварду Колстену в Бристоле. Недавно его утопили. Фото: wikipedia.org
Пустые постаменты давно привлекают скульптора Куинна. Он был одним из первых, кого пригласили на площадку для молодых талантов «Четвертый постамент» на Трафальгарской площади – в разное время там можно было увидеть, например, работы Сары Лукас и Дэмиена Хёрста. В 2005 году Куинн водрузил в центре Лондона «Беременную Элисон Лаппер» – 15-тонный мраморный скульптурный портрет британской авангардной художницы, родившейся без рук и ног. Неконвенциональное тело беременной женщины было призвано сдвинуть с мертвой точки дискуссию об инклюзии и красоте. Временный монумент простоял на площади до конца 2007 года.
«Беременная Элисон Лаппер» (2005) Марка Куинна на Трафальгарской площади в Лондоне. Фото: Loz Pycock / flickr.com
Новая Свобода
Легитимизация пиратских состояний через благотворительность и основание музеев была обычной практикой XVII века. Колстон финансировал в Бристоле множество школ, больниц и домов призрения. Благодарные современники избрали его в Палату общин, викторианские потомки посвятили ему множество топонимов (улица, коллежд, театр), а в 1895 году воздвигнули тот самый памятник, который недавно был утоплен в порту. Попытки переосмыслить наследие Колстона предпринимались и раньше. В 2006-м статуя 1895 года стала частью проекта художника Хью Лока «Реставрация». В технике «вандализирующей фотографии» он запечатлел памятник, увешанный ожерельями из ракушек и золотистых монет, которые служили валютой во времена работорговли, – то есть буквально блестящими безделушками, на которые выменивались человеческие жизни.
Куинн увидел фотографию Джен Рейд в твиттере ее мужа с надписью «Ее жизнь имеет значение» и пригласил активистку позировать в свое ателье. Технически он использовал наработки собственной серии портретов мигрантов – быстрой скульптуры, детали которой печатаются на 3D принтере. В основании статуи Джен Рейд Куинн установил механизм, позволяющий быстро крепить ее к постаменту без сверления и склеивания – технологии сближают сегодня монументальную скульптуру с искусством уличного активизма.
Между прочим, великий Гауди строил свои шедевры в испанской Барселоне на кровавые деньги спонсора-работорговца. Как думаете, нужно сносить или только перекрасить?
Уничтожение памятников и стирание прошлого происходило и во времена Древнего Египта и Древнего Рима. Взятие и снос Бастилии закончился кровавым террором. Спустя 10 лет после сноса памятника Дзержинскому его прямые наследники вновь пришли к власти.
Нынешние любители символических жестов не придумали ничего нового. Новый памятник, пришедший на смену снесенному в Бристоле, я бы назвала визуальным харассментом - здесь нет художественного осмысления, одно лишь голое политическое высказывание в пустоту, так как не создан контекст. Фигура "Бесстрашной девочки" противостоящей "Атакующему быку" перед зданием Нью-Йоркской фондовой биржи стала художественным явлением именно благодаря нужному контексту. Актуальные художники Ай Вэй Вэй или Бэнкси не сносят памятники, а создают новые образы, инсталляции и перфомансы, сильные по воздействию и исполнению. Почему бы не сделать инсталляции с использованием старых памятников? Такой подход позволил бы создать динамичную городскую среду, которая могла бы стать поводом для рефлексии. Остановиться и задуматься всегда лучше, чем исполнять ритуальные пляски на костях или обломках.
Уничтожать памятники без разбора, чтобы стереть из памяти темные страницы истории - это все равно, что уничтожать архивы. Можно и нужно создавать новые визуальные символы эпохи, но нельзя использовать дурновкусие и снос памятников как способ канализации гнева и мести. Другими словами, поспешные отклики не являются произведениями искусства и не способствуют осмыслению прошлого. Борьба с расизмом и ксенофобией требует долгой и упорной работы, в том числе с участием настоящих художников, а не создателей 3D-агиток на злобу дня.
Согласен с Вами во многом, но памятники и архивы - принципиально разные сущности. Архивами интересуются те, кому это интересно и нужно. А памятники ставят на видных местах, специально для всеобщего обозрения. Памятник человеку или событию - это наглядный пример "достойного" с точки зрения элиты общества того времени, когда установлен памятник. Меняются элиты - меняются памятники.
Что лично мне кажется значимым в происходящем с памятниками так это слом казавшейся еще недавно незыблемого отношения к памятникам культуры. Еще буквально вчера казалось, что статус памятника являлся «билетом в один конец». Этот статус гарантировал защиту, усилия по сохранению и выделял памятники из ткани современности. И вдруг независимость памятников от контекста современности исчезла.
Такое изменение установок не столько новое, сколько изрядно подзабытое старое. До 19-го века с присущим ему поклонением культуре и древности отношение к памятникам было скорее прагматичным с одной стороны и идеологизированным с другой. Прагматизм позволял переделывать старые памятники или реставрировать их способами, позднее сочтенными бы варварскими или допускал и вовсе их уничтожение в силу ветхости. Идеологизированность заставляла оценивать в памятниках их соответствие текущим и актуальным ценностям.
Даже во времена русской революции хотя бы декларировалась задача отделения произведений искусства прошлого от предметов монументальной пропаганды царизма и религии. Поэтому уничтожение памятников прошлого в революционной России было массовым, но все же не тотальным. Когда началась борьба уже с визуальными символами советской эпохи это разделение тоже пытались сохранять — вот это лишь символ господства из прошлого, а это предмет, обладающий собственной художественной или исторической ценностью и нуждающийся в сохранении. И вновь его не удалось удержать, но сам принцип казался большинству единственно правильным.
Сейчас эта граница вовсе стирается, ее отстаивает невлиятельное меньшинство. Попытка же высказаться в пользу сохранения памятников сопряжена с огромными рисками для репутации и карьеры. Прошлое исчезает, замещаясь настоящим.
Да, в СССР ряд тех же церквей остались, пусть и нефункционирующими, но вполне себе памятниками архитектуры, иногда даже "охраняемыми государством". И Библии массово не сжигались на главных площадях городов даже в годы самого воинствующего атеизма. Про "музеификацию" разных мещанско-буржуазных объектов нашего ancien regime уже и не говорю.
Я бы предпочёл, чтобы настоящие возникало на фундаменте прошлого, а не на пустом месте.
Дорогие редакции журналов "Репаблика" (в т.ч. "отдела культуры"). Вот уже некоторое время выходят тексты с тегами, подрубриками и просто ключевым термином - "новая этика". Идея от читателя: неплохо бы редакторам и авторам четко объяснять себе (и читателям) что этот "конструкт" означает, какие смыслы в него вкладываются. Потому что, как кажется неискушённому факультетами социологии, антропологии, психологии - "новая этика" и "акционизм" - это про совсем про разное.
Я технарь по образованию, поэтому понимаю термин "новая этика" в лоб. Новые времена изменяют интерпретации этических норм, и не только этических. Рабовладение и работорговля были легальными занятиями и вписывались в этические представления того периода. В свое время законодательная отмена рабства тоже опиралась на новые для того времени нормы морали. Вот расизм или ненависть к инаковости законами отменить трудно - ксенофобия слишком глубоко въелась в сознание индивидуумов и социумов.
Но борьба с противником и в "символическом пространстве" - это не примета нашего времени. Так было испокон веков. Т.е. это инструмент. А вот в чем именно продвигаемая "новая этика" (как некие "новые" моральные нормы и правила) остается непонятно. Борьба конкретно с "угнетателями" - тоже не изобретение XXI в.
Вы очень точно подметили проблему: происходит попытка за счёт изменения формальных правил поменять то, что держится на неформальных практиках и глубинных установках.
Как шутят в твиттере "у меня от новой этики брат умер, буквально за три дня сгорел человек"
на самом деле это тесно связанные понятия, тут скорее надо прояснять разницу между акционизмом сегодня и, например, в 90-е