Знаменитая «родина джаза» – город Новый Орлеан – был основан французскими колонизаторами в начале XVIII века на месте рыбацкой деревни коренных американцев. Первые корабли с африканскими рабами прибыли сюда в 1719 году, и вплоть до Гражданской войны город был одним из ведущих рынков страны по покупке и продаже людей. Исторически белое население в основном селилось вдоль реки и на возвышенностях, а афроамериканское оседало в нижних районах города, менее защищенных от наводнений. Таким же был и 9-й Нижний район, до сих пор имеющий самое уязвимое месторасположение: с южной стороны его огибает река Миссисипи, с севера он граничит с заболоченным рукавом реки, с запада – с Индустриальным каналом.
Когда же 29 августа 2005 года ураган обрушился на первые дамбы города, это привело к уничтожающему все на своем пути наводнению в 9-м Нижнем районе и гибели более половины жертв в результате утопления. Слабый уровень подготовки защитных сооружений, ошибки властей при эвакуации жителей, превышение полицейскими своих полномочий к афроамериканцам, а также расистское освещение беспорядков в некоторых американских СМИ сделают 29 августа 2005 года днем не природной, а человеческой катастрофы. С новой силой будет поставлен вопрос о расовом неравенстве в американском обществе. Рональд Эйерман, социолог Йельского университета и автор книги 2015 года Is This America? Katrina as Cultural Trauma («Это ли Америка? “Катрина” как культурная травма») подробно рассматривает эту проблему, а также цитирует исследование, показывающее, как «Катрина» заложила основу для того, что станет движением Black Lives Matter.
Из-за несправедливо маленьких компенсаций на восстановление жилья множество жителей 9-го Нижнего района не смогло вернуться отстраивать свои дома. Если до 2005 года в нем проживало 15 тысяч человек, то в 2010 году только 2800. Я поговорила с жителями района, фокусируясь на вопросах памяти и жизненных ценностях: что для вас значит дом? Какое ваше самое любимое воспоминание из детства из этого района? Какую бы одну вещь вы взяли из дома, зная, что покидаете его навсегда?
Район после урагана «Катрина» в 2005 году. Фото из архива баптистской церкви Greater Little Zion
Бетонное ограждение вдоль Индустриального канала, построенное для защиты района от наводнения
Американский флаг во дворе дома
Мост над Индустриальным каналом, соединяющий 9-й Нижний район с Новым Орлеаном
Заброшенная школа Холи-Кросс
Роберт Грин, 62 года, житель 9-го Нижнего района с 1967 года (справа на фото – восстановленный дом Грина в 9-м Нижнем районе):
– Мы пытались с семьей эвакуироваться отсюда за день до урагана. В 10:00 утра 28 августа мы выехали во временное убежище футбольного стадиона «Супердоум», но когда выбрались на дорогу, попали в мертво стоящую пробку. Поэтому мы развернулись и поехали обратно домой. У нас не было выбора. На следующий день в понедельник мы проснулись в четыре утра от того, что вода стала быстро заполнять пол. В 4:30 мы были уже на крыше дома. Напротив был парень, который застрял на дерева, а соседи рядом также пытались забраться на крышу. В пять утра до нас дошел основной ураган, и мы оказались заперты на крыше дома всемером: мои три внучки, моя мама, мой кузен, брат и я. Моя внучка, Шанаи Грин, утонула, а моя пожилая мама, Джойс Грин, не смогла удержаться и упала с крыши… Нас осталось пятеро. Около 140 людей погибло тогда в 9-м Нижнем районе.
Поскольку моя мама работала в военно-воздушных силах США и служила своей стране, то на ее похоронах по традиции был флаг. В каком-то смысле она принесла себя в жертву своей стране, своему народу. Не каждый человек удостаивается этого знака уважения и признания от страны, поэтому это самая ценная вещь для меня.
Отвечая на вопрос, почему я здесь остался жить, могу сказать, что – это мой дом. Дом для меня – это место, где я вырос, которое я знаю, где была моя первая любовь, места, с которым меня связывает память. Я не смогу быть счастливым где-то еще. Это самое безопасное место, которое я знаю. Да, это может звучать парадоксально, но если я перееду в центр США в Айову, то там также может быть затоплено, если перееду в Колорадо или Каролину, то и там тоже может быть затоплено, если я перееду в Калифорнию или Техас, то я столкнусь с пожарами, если в Канзас – то это торнадо, а в Лас-Вегасе меня могут застрелить прямо на улице. Нету безопасного места, везде есть природа и люди.
Витражные картины внутри дома мистера Грина с «иконным» изображением его матери с внучкой и музыкантами
Леона Тейт – директор Музея 9-го Нижнего района, юрист и гражданский активист
Была одной из четырех афроамериканских девочек 9-го Нижнего района, которые 14 ноября 1960 года пошли в «белую» начальную школу под охраной маршалов. Это был первый широко освещаемый СМИ случай десегрегации в школе штата Луизиана. В музее посетителям рассказывается об уникальности культуры Нового Орлеана и 9–го Нижнего района, об истории расового неравенства, урагане «Катрина» и поднятых им социальных проблемах.
– Я потеряла все из-за «Катрины». У меня не осталось ни одной фотографии из моего детства, ни фотографии моей мамы, ни папы. Все было смыто. Я надеюсь, что никто не увидит свой город таким, каким увидели мы, когда вернулись в свои дома после «Катрины». Это был хаос. Я не пожелаю никому пройти через наводнение. Это было как… ты не видел кошек и собак, не видел летающих птиц. Все было одного цвета. Все было грязное, хаос был повсюду.
К сожалению, история сейчас эксплуатируется самыми разными способами. Моя цель как директора музея состоит в том, чтобы говорить правду. Те люди, которые приходят в этот музей, говорят: «Мы не видели этого по телевизору, мы ничего не знали про это». Люди хотят вернуться, они не верят тому, что слышат в новостных медиа, потому что там не всегда говорят правильные вещи.
Фото Нового Орлеана после урагана «Катрина» из архива баптистской церкви Greater Little Zion
Один из сотен пустых участков в 9-м Нижнем районе
Генри Ирвин, 84 года, житель 9-го Нижнего района с 1949 года
– Я прожил в этом районе 71 год. Все здесь помогали друг другу, помогали заботиться о детях. Это были близкие отношения между людьми, каждый из которых знал друг друга. После «Катрины» все стало другим. Размер компенсаций за разрушенные дома не позволяет жителям отстроить их заново. Если ты пожилой человек и у тебя нет машины, ты не сможешь дойти до ближайшего магазина и купить себе еду. Магазина рядом нету. Нету медицины. Сейчас у нас только две школы на весь округ, до «Катрины» было восемь. И много других вещей, которых до сих пор нет. Если ты переезжаешь мост, то у тебя есть все это.
Но несмотря на это, если бы у меня был выбор жить в Белом доме, там, где Трамп, или в Новом Орлеане, то я бы выбрал Новый Орлеан. Его уникальность заключается для меня в возможности знать людей, которые живут рядом с тобой, в лицо. Для меня важны связи между людьми, вот что для меня значит дом.
Если бы я мог взять только одну вещь из дома, то я взял бы фотографии моей семьи – я потерял их всех. Особенно те семейные фотоальбомы из 1950-х. Мне особенно жалко тех снимков, где я маленький сижу со своей семьей напротив нашего дома: мама, папа, мои братья и сестры со мной, мои кузены. Никто не сохранил негативы. Они были в единственном экземпляре.
Один из сотен пустых участков в 9-м Нижнем районе
Майкл Ирвин (внук Генри Ирвина), 35 лет
– Когда мне было 6–7 лет, на выходные ко мне в 9-й Нижний район с сестрами приехали все мои кузены, и это было время, когда можно было наконец-то собраться всем вместе после долгих телефонных разговоров. Мы просто гуляли по району вместе, попадали в неприятности. Все вокруг знали нас, и знали, что я внук своего дедушки Генри Ирвина, поэтому тяжело было спрятаться от взрослых и найти себе неприятности.
Тогда мы любили фильмы про Индиану Джонса, особенно «В поисках утраченного ковчега». Поэтому мы собирали упавшие ветки деревьев, обматывали их тканью и макали в бензин. Потом мы их поджигали как факелы и играли в Индиану Джонса, будто бегали по пещерам. Так что мы любили повторять то, что видели в кино. Я чувствовал себя очень счастливым, юным, свободным.
Мы потеряли много фотографий в ураган «Катрина». Если бы я мог, то я бы взял их, эти важные моменты жизни, запечатленные во времени. На самом любимом снимке я был еще 5-месячным младенцем. На мне был надет матросский костюмчик. Я ползал на кровати моей бабушки, она сидела рядом со мной и улыбалась. Моя бабушка дала мне этот кулон на цепочке, там написано мое имя. Эта фотография – мое самое дорогое воспоминание.
Один из сотен пустых участков в 9-м Нижнем районе
Перси Пью, 80 лет, житель 9-го Нижнего района с 1966 года
– С самого детства я любил драться. Дрался на улицах моего района. Когда мне было 15 лет, мой учитель английского привел меня в спортзал и сказал, что если я хочу заниматься этим серьезно, то мне нужно тренироваться. Вскоре я стал высококлассным боксером в полусреднем весе.
Поэтому из всех фотографий я хотел бы иметь ту, где был мой бой в конце 1960-х с Джерри Пеллегрини – здесь, в Новом Орлеане. Мы оба тогда пытались прорваться на титульный бой против чемпиона мира Кертиса Кокса. Мы дружили с Джерри еще до встречи на ринге, он был таким плохишом, ух! Он начал заниматься боксом в 16 лет, за год до того, как стал подрабатывать парикмахером. Поэтому его звали «боксером-парикмахером». По утрам я выходил на пробежку и бегал до Канал-стрит, иногда мы пересекались с Пеллегрини и по пути давали друг другу «пять».
Драться с другом – непросто. Когда ты вступаешь в бой с близким человеком, то не пытаешься убить его. Ты просто пытаешься победить. В этом первом бое я боялся, что он ударит меня так, что отправит в нокаут. Но я выдержал и победил. Для меня это был лучший бой: Джерри был хорошим бойцом и тем еще плохишом!
Заброшенный дом в 9-м Нижнем районе
Заброшенная церковь в 9-м Нижнем районе
Лили Колтон, медсестра, с сыном Бурнеллом
– В 1965 году я пережила здесь ураган «Бетси», так что я знала, чего ожидать от «Катрины». Он должен был быть хуже, чем все ураганы до этого. А мои сыновья Кевин и Бурнелл не знали. Когда за два дня объявили об эвакуации, я начала звонить сыновьям, и они сперва игнорировали мои звонки. Потом уже, когда услышали мой жесткий голос в трубке, поняли, что все серьезно. Тогда Бурнелл меня забрал, мы эвакуировались в убежище «Супердоум».
Спустя три года я решила вернуться домой. Несмотря на то, что первый год мне нужно было жить в трейлере. Несмотря на то, что мои близкие и другие люди говорили: почему ты хочешь вернуться туда, где постоянно происходят наводнения? Туда, где грязно, где такая высокая преступность и так далее. Я на это не смотрела. Самое важное для меня было – дом. Дом – это место, где я чувствую себя хорошо, где я знаю людей и где есть особая атмосфера. А атмосфера – это близкие отношения между людьми.
Мне было 12–14 лет, когда мне было впервые разрешено пойти на школьные танцы в соседний район. Мама сказала мне быть дома в 11 часов. Если моя мама сказала мне быть в определенном месте в определенное время, то самым разумным было сделать именно так, как она сказала. Поэтому мы пошли обратно домой, но на путях через нашу дорогу стоял поезд. В то время поезда могли там стоять часами. И поэтому надо было перелезать через вагоны. И спрыгивать. На мне было милое белое платье, которое сшила мама. Но надо было успеть, и я полезла и прыгала с вагона. Мама так и не узнала об этом.
Бурнелл Колтон, хозяин единственного магазина продуктов в 9-м Нижнем районе:
- Когда я забрал маму, нам потребовалось почти 24 часа, чтобы добраться до моста над рекой, потому что все были на шоссе и была одна большая пробка. Когда мы добрались до «Супердоума», там было уже много-много людей, было очень жарко. Люди собрались вокруг маленького телевизора, и мы увидели, что все наши дома сметены. Все плакали. Многие мои друзья там умерли. Потому что, если вы не были достаточно сильны, чтобы проделать дыру в крыше, вы тонули в собственном доме. Некоторые люди проделали дыру в крыше, но не смогли выбраться оттуда, поэтому умерли от жары. Каждую ночь в убежище мама плакала, мы не знали, жив или мертв мой брат Кевин, потому что он не пошел с нами. Потом он сумел дозвониться до нас.
«Катрина» все забрала. Мы потеряли все. На мне были шорты и штаны, и ничего больше. Если бы я мог забрать одну вещь, я бы забрал фотографии. Потому что очень важно иметь фотографию, на которую можно вживую смотреть. Как сегодня мы можем просто вытащить наши телефоны. Но тогда у нас не было телефонов. Я знаю, как выглядели мой дед или бабушка, но я бы хотел смотреть на эти снимки.
Дом – это мир, дом в безопасности. Вы знаете, когда вы можете сказать, что это то место, где я могу заснуть, чувствовать себя комфортно и расслабиться. И никаких проблем, никаких забот. И это мой дом, и это весь 9-й район. В армии я объездил всю Европу. Я был в Испании, я был в Англии, Чехии, Польше, Швейцарии, я был везде. Но дом – 9-й Нижний. Я здесь в безопасности, я здесь вырос, мне здесь комфортно.
9-й Нижний район
Кевин Льюис, сын Лили Колтон и брат Бурнелла
– Когда было предупреждение о «Катрине», я решил остаться дома в соседнем 7-м районе, там было повыше. Когда пришла «Катрина», я оказался заперт на чердаке. Первые дни не было ни света, ни воды, ни полиции, ничего. Несколько дней без еды. Чтобы спастись, я плыл по воде, где-то плавали трупы… Сейчас мы с братом шутим, что надо было послушаться маму и ехать с ними.
Новый Орлеан – это дом для меня. Я люблю его хорошим и плохим. Дом для меня – это люди, которые здесь живут. Важное слово для меня здесь – «единство», потому что мы заботимся друг о друге. Если ты видишь пожилого человека, то твоя обязанность – помочь ему. Если рядом с твоим домом играют дети, ты присматриваешь за ними. Если ты видишь женщину, у нее есть дети и у нее какая-то проблема, ты обязан помочь ей. Если она приходит в наш магазин купить еды для детей, то я как совладелец магазина отвечаю за то, что у нее будет еда для своих детей. Это и есть единство и способ видеть окружающий мир, это то, кто мы есть.
У меня больше нет ни одной фотографии с папой, все было смыто. Это одна из самых важных фотографий для меня. На снимке мне 2–3 года, я был совсем маленьким мальчиком, а моему папе было около 50 лет. Я стоял в футболке и джинсах и, задрав голову, смотрел на отца. А он, чуть наклонившись, на меня. На его лице была улыбка, он мне улыбался. Он был «добрым великаном».
Дженнифер Конерли, 40 лет
– В 1965 году здесь был ураган «Бетси», потом ураган «Катрина». Моя прабабушка была здесь, в 9-м Нижнем районе, и пережила ураган «Бетси». Моя прабабушка была домохозяйкой, ее родителей я не знаю, но она родилась рядом с Миссисипи в семье издольщиков (земледелец, платящий за аренду земли долей урожая) или фермерских рабов, точно не помню. Получается, что я житель этого района в четвертом поколении своей семьи и живу здесь всю свою жизнь.
В 1990-х в обычных школах было много наркотиков, действовали банды. Моя мама сказала, что я туда не пойду. Поэтому я закончила престижную «черную» католическую школу. Но если бы была возможность, то перед ураганом я бы взяла мой диплом об окончании университета. Это было мое признание для самой себя, это было мое достижение. Для меня, «черной» и к тому же женщины.
Из-за «Катрины» я потеряла все снимки из своего детства. Если описывать только одну из всех потерянных фотографий, я бы выбрала тот снимок, где меня сфотографировали в день окончания начальной школы. Я стояла рядом со своей школой с мамой и учительницей мисс Литтлтон Джонсон, мне было 11 лет. Мисс Литтлтон была для меня примером: она была такой образованной, утонченной и одновременно такой настоящей. Она очень вдохновляла меня и фактически была мне как вторая мама. Когда с моей мамой случился инсульт, мы жили с сестрой в доме мисс Литтлтон. Это было горизонтальное фото, я была в белом платье, и у меня были длинные волосы. Папа говорил, что у меня должны быть волосы натуральные, как у меня сейчас, прямые. Но моя мама сказала: «Нет, Джен, у тебя должна быть завивка, чтобы они были длинные и лежали волнами». Это был хороший день.
Район после урагана «Катрина» в 2005 году, фото из архива баптистской церкви Greater Little Zion
Другие фотоистории на тему:
«Вот скажи мне, американец…» Что русские и американцы думают друг о друге?
Частное визуальное свидетельство. 4 июня 1989 года недалеко от Уфы произошла крупнейшая в истории СССР катастрофа на железной дороге
