Подкаст «Товарищ иностранец» – финалист конкурса подкастов Republic
В предыдущем эпизоде «Товарища иностранца» на Republic речь шла о том, как иностранцы изучают русский. Новый же выпуск посвящен насущному для многих вопросу: изучению английского и других иностранных языков в России. Об этом Настя Седухина и главный редактор «Денег» Ольга Проскурнина беседуют с Антоном Брежестовским — русским французом, лингвистом, автором методик изучения языков и преподавателем для ВИП-клиентов, — и англичанином Крейгом Эштоном, который преподает английский на внутренних курсах «ВКонтакте». Расшифровка подкаста приводится с незначительными сокращениями и правками для удобства чтения.
Настя Седухина: Знаменитое выступление Виталия Мутко перед исполкомом ФИФА, отрывок из которого вы слышали только что, стало мемом. Тогда министр спорта сообщил, что в случае позитивного голосования он улучшит свой английский и уже будет свободно на нем разговаривать к Чемпионату мира. С того времени прошло 10 лет, Россия уже провела Кубок мира, и поэтому мне хотелось бы спросить наших преподавателей: улучшился ли, на ваш взгляд, уровень владения английским языком у российских политиков и у бизнес-элиты?
Антон Брежестовский: Я бы сказал, что совершенно точно улучшился за эти годы. Вообще, страна стала говорить по-английски лучше, однозначно.
Крейг Эштон: Да, теперь гораздо больше людей говорят на английском, это заметно.
Н.С.: Как вы думаете, с чем это связано? Именно с проведением Чемпионата мира, с каким-то выходом России на международную арену, с проведением большого количества международных каких-то мероприятий?
К.Э.: Я думаю, что, возможно, есть другие причины — развитие бизнеса, мирового рынка. Чтобы получить хорошую работу, нужно лучше говорить на английском. Вот это причина, по которой люди приходят ко мне [на занятия]. И ни разу я не слышал о человеке, который ходил на занятия английского из-за того, чтобы говорить с иностранцами во время Мирового кубка. Но я думаю, что Мировой кубок действительно имел легкое влияние.
А.Б.: Я абсолютно согласен с Крейгом и хотел бы добавить, что еще просто стало гораздо больше туристов ездить за рубеж. Те, кто приходит к нам заниматься, очень часто изучают английский для того, чтобы кататься за границу. Стало больше туристов, и теперь нужно лучше говорить по-английски.
Ольга Проскурнина: Это, конечно, все относится к докоронавирусной реальности. Сейчас мы все стали гораздо меньше ездить, и разговариваем по-английски, видимо, сами с собой. Но раньше я, бывая в разных частях света, пыталась понять, как Россия выглядит на фоне остального мира в плане владения английским языком. И у меня сложилось впечатление, что в больших городах — будь то Париж или Шанхай — процент людей, говорящих на английском, примерно одинаков. А что думаете вы?
А.Б.: Россия на фоне других стран выглядит совершенно так же. Если остановишь кого-нибудь на улице в Москве и заговоришь по-английски, шансы на то, что вам ответят по-английски, примерно 8–9 к одному. Если это молодые люди, то шансы резко повышаются. Молодые почти все разговаривают по-английски сейчас.
К.Э.: Согласен.
Н.С.:А мне кажется, что в северных странах Европы, там, где люди говорят на языках из германской группы, процент владения английским все-таки высок.
А.Б.: Да, совершенно верно. Во-первых, чем более германоязычная страна, тем выше процент владеющих английским, а, во-вторых, чем меньше население страны, тем выше этот процент. В Нидерландах, в Норвегии, в Исландии, в Финляндии практически 100% населения, особенно молодежь, говорит по-английски, да еще и превосходно говорит. Могу дать этому объяснение. Почти везде на национальном телевидении фильмы показывают с субтитрами. Телезрители смотрят их на языке оригинала, видят субтитры — и набираются языка. В точности так же сейчас все поголовно смотрят Netflix, где не хватает денег на дубляж — только на субтитры. Поэтому все так прекрасно подбирают из контекста выражения и говорят на живом естественном английском.
Н.С.: Знакомые иностранные корреспонденты рассказывают, что практически никто из российской деловой и политической элиты не говорит с ними по-английски. То есть здесь ценятся корреспонденты, которые говорят по-русски, — они могут общаться с ньюсмейкерами по-русски, а те, кто плохо знает русский, специально нанимают себе помощников для перевода. Поэтому у меня вопрос: для каких целей нужен тогда английский язык российским бизнесменам и политикам? Просто для путешествий?
