Особый народ для «особого пути». Почему граждане России не считают себя европейцами

Дав заочный словесный отлуп Джо Байдену и вызвав того на «диалог фактически в прямом эфире» в пятницу или понедельник, Владимир Путин не дождался прямого ответа (на что и был расчет, очевидно – пусть все обсуждают смелый вызов на дуэль, а не слово «убийца», а то, что обсуждать будут только в России, как раз и требуется) и улетел на выходные в тайгу с Сергеем Шойгу (уже традиционный вид отдыха). Там православный руководитель государства поездил на вездеходе, осмотрел тайную мастерскую, где министр обороны вырезает по дереву, и попил чаю с колбаской и сальцом (кажется, Путин никогда не обещал держать Великий пост, к тому же он в путешествии, к тому же обидеть хозяина – не меньший грех, да и вообще главное «не есть друг друга», но все равно соблазн, конечно, могли бы не показывать народу закуску).

На дуэль Путин вызвал Байдена не сразу. Сначала он дал довольно длинный комментарий крымской общественности, с которой встречался по видеосвязи. Именно тогда Путин повторил свою любимую детскую дразнилку «кто обзывается, тот так и называется». Разбирать весь ответ смысла нет, но одна фраза примечательна: «Хоть они и думают, что мы такие же, как и они, но мы другие люди, у нас другой генетический и культурно-нравственный код, но мы умеем отстаивать свои собственные интересы».

Тема особого «кода», характерного для россиян, звучит в выступлениях Путина давно. В далеком 2012 году в одной из предвыборных статей Путин еще оперировал понятием «культурный код», и это выглядело допустимой метафорой (вообще, из сегодняшнего дня статья Путина 2012 года выглядит прямо-таки разумной, демократичной, совершенно не вызывает желания хвататься за голову; время было другое и спичрайтеры тоже). Но уже где-то с 2014 года «культурный» начинает сочетаться или подменяться «генетическим». В 2020 году «генетический код» помогает россиянам бороться с пандемией. В 2021 году мы узнали, что Путин верит в «теорию пассионарности», генетический код россиян считает «бесконечным», а российскую нацию – молодой, еще не достигшей пика развития (не очень понятно тогда, как быть с Корсунью, св. Владимиром и прочими славными вехами истории, которую так любит президент).