Чужие и идеалы. Ввязываясь в контроль над моралью, силовики выглядят неубедительно

Борьба с иностранным влиянием – процесс, в котором сложно остановиться, если уж начал; только что вроде бы дело ограничивалось противостоянием «иностранному вмешательству в выборы», но вот уже секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев докладывает на совещании в Уральском федеральном округе о том, что Запад не просто механически старается испортить нам выборы – но внедряет «чуждые для России идеалы и нормы» и «навязывает извне различные реформы».

Патрушев, в общем, уже довольно давно взял на себя роль спикера наиболее реакционного крыла власти и в коварных происках заграницы убеждает общественность раз в несколько месяцев. Однако формулировки становятся, слово за словом, все тверже. Патриотический радикализм превращается в доктринальное явление, – не сразу, а по капле, но превращается, – и если, допустим, Алексея Навального сажают в колонию, то происходит это не оттого, что он куда-то там не явился на регистрацию, а оттого, что, как считает власть, «Запад объединяет и поддерживает финансово несистемную оппозицию и прозападно ориентированные российские общественные объединения», – это тезис Патрушева.

«Внедрение чуждых идеалов» – уже чуть более продвинутая фраза по сравнению с «размыванием духовно-нравственных ценностей». Размытые ценности еще могут быть не уничтожены, а откорректированы без потери духовно-нравственной сущности, но если на их место кто-то безапелляционно ввинтит идеалы принципиально чуждые, то старые ценности просто исчезнут вместе со своими защитниками. Угроза дезориентации сменяется угрозой прямого насилия.

Пропаганда силовиков старается запугать обывателя – но одновременно и запутывает. Не поясняется, какой масштаб должна принять борьба с западным влиянием, должна ли она ограничиться сферой политики или, если уж речь пошла об идеалах и нормах, затронуть также вопросы культуры, эстетики, повседневной морали и в какой степени. Допустим, следователи могут объявить о проверке анатомической выставки «Мир тела», а презентации книг Киры Ярмыш и Егора Холмогорова внезапно отменяются на ярмарке Non-fiction, но выставка открылась и работает, причем не подпольно, хотя о ее скандальности известно уже много лет, а книги выпущены. Власть занимает полупозицию, имитируя цензуру по запросу, и от этого становится непонятно – запрещено, раз не разрешают презентацию, или все же разрешено, раз напечатано? В советское время ни выставка, ни книги попросту не увидели бы свет, а так – следователи и сами толком не знают, к какому заключению им надо прийти насчет выставки.