Адольф Гитлер и принц-регент Югославии Павел Карагеоргиевич на встрече в Берхтесгадене 5 марта 1941 года. Фото: wikipedia.org
«Это слова логика, – задумчиво ответил Симович. – А Гитлер далек от логики. Он первая женщина среди главнокомандующих. Он истерик. Он может ударить, не думая о последствиях».
Юлиан Семенов. «Альтернатива»
В ночь на 27 марта 1941 года батальоны королевской гвардии взяли под контроль ключевые пункты Белграда, возглавлявший Югославию князь-регент Павел был свергнут, королем провозглашен 17-летний принц Петр – ширма для заговорщиков, во главе которых стоял ставший новым премьером генерал Симович. Этот переворот обернулся козырным тузом, негаданно выпавшим Сталину при раздаче перед «Барбароссой». Но Сталин пропустил ход.
«В бой за Сталина!»
За день до этого Югославия узнала, что правительство Павла подписало с Гитлером протокол о присоединении к Тройственному пакту. К этому времени на Балканах уже шла итало-греческая война, в которую намеревалась вмешаться Германия – с начала марта ее 12-я армия сосредотачивалась в Болгарии для удара по грекам. Одновременно в Греции высаживался британский экспедиционный корпус. В этих непростых условиях князь Павел сумел выговорить важные уступки: никакого транзита немецких войск через Югославию и никакой военной помощи странам Оси.
Тем не менее в Сербии, прекрасно помнившей ужасы австро-немецкой оккупации в годы Первой мировой, соглашение было расценено как предательство. Переворот прошел бескровно, его поддержала не только армейская верхушка, но и, как раньше писали, широкие массы трудящихся. С утра в Белграде начались многотысячные демонстрации под лозунгами «Союз с Россией!», «В бой за Сталина!», «Лучше война, чем пакт». Получив донесения о перевороте, Гитлер без колебаний подписал директиву о подготовке удара по Югославии.
В Белграде иллюзий и не питали, Симович ожидал атаки немцев к середине апреля, а надежд на помощь англичан из-за ограниченности их сил на Средиземноморье было мало. Новое руководство страны изначально ориентировалось на СССР. Уже 30 марта военный министр Югославии в беседе с советским поверенным предложил заключить военный союз на любых условиях Москвы, вплоть до «некоторых социальных изменений, осуществленных в СССР».
К этому Симович вскоре добавил призыв разместить в стране контингент Красной армии любой численности. В Москву срочно вылетела югославская делегация, глава которой прямо заявил, что «Симович неизбежно придет к полному признанию коммунизма [в Югославии]. Дело в сроке». Это было что-то невероятное: страна, долго бывшая оплотом антисоветизма на Балканах (недаром именно здесь осела значительная часть армии Врангеля), теперь сама готова была «советизироваться».
