На днях венчурный фонд Runa Capital $8 млн в сервис uBank. Сумма не на шутку взволновала российских стартаперов: сделка стала крупнейшей российской инвестицией фонда (до этого рекордсменом был сервис Dnevnik.ru, получивший $4,8 млн). Slon расспросил партнера Runa Capital Андрея Близнюка о перспективах uBank, принципах оценки проектов и удивительных особенностях российского стартап-движения.
– Ваша последняя инвестиция в сервис электронных расчетов uBank не вызвала всеобщего восторга. Да вы и сами видели реакцию рынка: разве ниша мобильных платежей не исхожена вдоль и поперек, какие там инновации? Много сомнений. Не погорячились ли вы, вложив $8 млн в гиблое дело?
– Не хотелось бы развеивать сомнения. Пусть они будут. Мы сами часто настроены скептически, когда начинаем анализировать какие-то проекты, и ставим перед собой задачу ответить на все сложные вопросы в процессе анализа. Не имея всей полноты информации, трудно делать взвешенные выводы.
– Но в случае с uBank вы, судя по всему, успешно преодолели свой скепсис.
– Мы работали над проектом восемь месяцев, а это немало. Наши приоритеты известны: команда, рынок, продукт. У uBank сильная команда. Ребята сумели создать удобное и безопасное мобильное приложение, которым может пользоваться любой человек, независимо от того, в каком банке у него счет. Приложение uBank предустанавливается в ПО смартфонов и планшетов компаний Samsung и Fly, лидирующих на рынке смартфонов в России. Всего за первые пару месяцев работы общее количество скачиваний uBank превысило 250 тысяч. Риск? Он, разумеется, есть, как и в любом другом проекте фонда, но принимать на себя взвешенные риски – наша работа.
– И все-таки, если оставить общие слова, почему вы считаете, что на рынке электронных платежей, где яблоку негде упасть, у uBank есть серьезные шансы преуспеть?
– Важно понимать, что рынок мобильных приложений не созрел. Не только российский, но и глобальный. Он быстро растет, и сейчас мы наблюдаем своего рода конкуренцию технологических решений и бизнес-моделей. И в этой игре каждый волен делать свои ставки. Вот вы знаете, какое технологическое решение в итоге победит?
– Понятия не имею.
– Этого никто не знает. Кто-то считает, что завтра выстрелит NFC (ближняя бесконтактная связь. – Е. К.)и расцветет рынок NFC-платежей. Кто-то верит в QR-коды. А есть еще устройства Square и им подобные, через которые, как предполагается, будут прокатывать карточки все, кому не лень.
– А вы как сами считаете, что с большей вероятностью станет общепринятым стандартом?
– Затрудняюсь сказать. У нас нет хрустального шара, и к обзору будущего мы подходим очень осторожно. Много неопределенности, но именно из нее и вырастают возможности на рынке стартапов.
– А что такое рынок стартапов?
– О, это довольно широкое определение, в которое каждый вкладывает свой смысл. Чаще всего имеется в виду тусовка, различные мероприятия для стартаперов. Кстати, само слово «стартапер» – сугубо российское изобретение. В английском языке его нет.
– А еще стартапер должен выглядеть как стартапер. Неслучайно про основателя uBank Лауру Ашижеву писали, что ее фото производит странное впечатление. Слишком гламурно. Не похожа она на стартапера.
– Да, у профессиональных стартаперов есть своя эстетика. Но вообще в венчурной классике есть понятие «предприниматель», и в Кремниевой долине, да и где бы то ни было оперируют им.
– Ну а по существу – чем предприниматель отличается от профессионального стартапера?
– Предприниматель сфокусирован на самом бизнесе, бизнес-процессах. Его больше интересуют внутренние вещи, а не внешние признаки. Он мечтает построить успешную компанию, и внешнее финансирование – которое, как мы понимаем, очень дорогое – привлекает в силу объективной необходимости, когда других ресурсов попросту нет.
Стартапер нередко рассуждает иначе: у меня есть идея, дайте мне денег, и я ее реализую. Этот налет профессионального фандрайзинга становится все более заметным. |
– Вы говорите «стартапер». Это часто действительно один человек?
– Довольно часто, да, и это, кстати, отдельная проблема. На Западе, в Америке, некоторые инвесторы отказываются инвестировать в предпринимателей-одиночек. Почему? Не верят, что они осилят то, что задумали сделать. В одном фаундере редко соединяются все навыки, необходимые для построения и развития бизнеса. А нужны и технические, и деловые навыки, нужен опыт работы в индустрии и опыт продаж. Поэтому так ценятся многогранные, многосторонние команды, готовые к самостоятельным действиям. Деньги фондов для них просто смазка, горючее, позволяющее развиваться еще быстрее.
– На Западе проблемы командного недокомплекта зачастую решают бизнес-ангелы, которые, как известно, не только деньги свои инвестируют, но и время, опыт, экспертизу. А в России?
– В России их слишком мало. Да и откуда им взяться? Если рисовать идеальный образ калифорнийского ангела, то это человек, который успел заработать свои деньги, причем в технологическом секторе. Он глубоко в теме, за плечами у него успешные проекты. Однако в России было лишь два крупных выхода инвесторов из капитала технологических компаний – «Яндекс» и Mail.ru. Немало людей заработали хорошие деньги, у многих были опционы, которые они частично или полностью реализовали. И теперь они захотели реинвестировать средства в новые проекты. Уверен, чем больше будет подобных выходов, тем больше появится ангелов. И конечно, мы искренне желаем, чтобы этот процесс шел активнее.
– Говорят, что российский стартапер – это человек, убежденный в том, что придумал нечто уникальное. Сам я не раз слышал от наших ребят: «Такой бизнес-модели нет ни у кого на свете», «Запад плетется в хвосте». Вас подкупают подобные слова?
– Конечно, мы не верим в уникальные бизнесы. Оригинальной может быть бизнес-модель – это да, но до нее дело часто не доходит. Иные, с позволения сказать, бизнес-модели сводятся к тому, чтобы привлечь побольше пользователей и продать проект подороже, а потом – хоть трава не расти. В западных стартапах, а их половина в нашем портфеле, обычно сразу понятно, кому в итоге компания может понадобиться и по какой причине. В России на вопрос «Кто же в итоге вас купит?» существует два варианта ответов. Вариант первый: Mail.ru или «Яндекс». Вариант второй: «Газпром». И вроде как не важно, чем компания при этом занимается.
– И все-таки отдельные российские стартапы всерьез нацелены на глобальные рынки.
– Да, но в их основе, как правило, не уникальная идея, а, опять же, более продуманная бизнес-модель.
– Хотя бы один пример?
– Ну, взять хотя бы Dnevnik.ru, в который мы в прошлом году вложили $5 млн. Компания потихоньку развивает бизнес за рубежом, например в странах СНГ, Израиле. Идея привязки школьного дневника к интернету, разумеется, не нова. Но принцип монетизации здесь интереснее, чем в других странах. В Штатах, к примеру, создатели электронных дневников пытаются зарабатывать на школах, учителях. А этого ну совсем, категорически не стоит делать, учитывая непростое финансовое положение большинства образовательных учреждений.
– В Америке?
– Да, у них тоже вечно не хватает денег. Однако Dnevnik.ru поступил мудро, сделав свой функционал бесплатным для школ и решив монетизировать сервис за счет рекламы, интеграции чужих приложений и некоторых платных опций для родителей – уведомлений, SMS и так далее. Такая доля новизны в проекте нас как инвесторов вполне устраивает. Это подтверждает правильное отношение к бизнесу со стороны создателя компании. Когда все твои мысли о проекте, его преимуществах для клиента, о команде, больше шансов, что получится действительно что-то стоящее и тебе не придется охотиться за деньгами – инвестиции сами тебя найдут. Так что мое мнение: лучше быть предпринимателем, чем стартапером.
