/RTR20R6F_350.jpg "Фото: Reuters")
Первый Су-25БМ | Ту-22М3 | Первый Су-24М | Су-25СМ | Второй Су-25БМ | Второй Су-24М | Катастрофа вертолетов | Общие потери | Эффективность грузинской ПВО
Потери российской авиации в краткосрочной Пятидневной войне с Грузией в августе 2008 г. явились одной из главных неожиданностей для наблюдателей. Гибель нескольких российских самолётов в столь быстротечном конфликте с противником совершенно другой весовой категории заставило предположить, что ПВО Грузии оказалась чрезвычайно эффективной и стала едва ли не наиболее успешным родом войск в грузинской армии в этой войне. Но при внимательном рассмотрении обстоятельств гибели российских самолётов картина существенно меняется.
Официальные данные сторон о потерях российской авиации в краткосрочном военном конфликте России и Грузии значительно расходятся. По заявлениям высокопоставленных лиц Министерства обороны Российской Федерации, были потеряны четыре самолёта: три штурмовика Су-25 и один дальний бомбардировщик Ту-22М3 (выступления заместителя начальника Генштаба генерал-полковника Анатолия Ноговицына).
Версию грузинской стороны вечером 12 августа озвучил президент Грузии Михаил Саакашвили. По его словам, за период боевых действий был сбит 21 российский самолёт [1]. Следует отметить, что впоследствии в СМИ Грузии появились видеоматериалы и фотографии с обломками только одного российского самолёта.
Представители Министерства обороны России не озвучили каких-либо подробностей и обстоятельств потери самолётов и их принадлежности. Более того, ими так и не были официально признаны потери в боевых действиях двух фронтовых бомбардировщиков Су-24М. Но появившиеся со времени войны материалы СМИ и сведения из неофициальных источников позволяют частично заполнить пробелы официальной информации.
Первой потерей российских ВВС в конфликте с Грузией стал штурмовик Су-25БМ подполковника Олега Теребунского из 368-го штурмового авиационного полка (аэродром Будённовск), сбитый над территорией Южной Осетии в районе Зарского перевала, между Джавой и Цхинвали. Он был поражён ракетой из ПЗРК южноосетинскими ополченцами около 18 часов 8 августа [2]. Падение горящего самолёта и его обломки были зафиксированы на видеокамеру съёмочной группой российского государственного телеканала «Вести» и показано по телевидению как сбитие грузинского самолёта [3]. Неправильная идентификация самолёта, вызвавшая «дружественный огонь» и приведшая к первой боевой потере, вероятно, произошла из-за того, что это был один из первых вылетов российской авиации в конфликте, и южноосетинская сторона ещё не была осведомлена об участии в нём российской авиации.
Кроме того, всего за несколько часов до этого, четыре грузинских Су-25 нанесли бомбовый удар по близлежащему району [4], после чего осетины имели основания предполагать продолжение грузинских авианалётов. Подполковник Теребунский успешно катапультировался, был быстро обнаружен и эвакуирован российской стороной.
Первого и самого крупного успеха системы ПВО Грузии достигли спустя более суток после начала боевых действий, ранним утром 9 августа, когда им удалось сбить в районе села Карбаули Сачхерского района Грузии [5] (около 50 км к северо-западу от Гори) российский дальний бомбардировщик Ту-22М3 из состава 52-го гвардейского тяжёлого бомбардировочного авиационного полка (аэродром Шайковка).
При выполнении несколькими Ту-22М3 полка ночного вылета на бомбардировку базы одной из пехотных бригад Грузии, группа бомбардировщиков проследовала обратно тем же маршрутом, что и к цели, при этом, по неофициальным источникам, по неясной причине снизилась с высоты полета 12000 м до 4000 м.
По данным анонимного российского военного источника, самолеты были обстреляны грузинским ЗРК «Оса-АК/АКМ». Попадание ракеты в бомбардировщик вызвало отказ ключевых систем самолёта, он оказался обесточен. Один из членов экипажа, второй пилот майор Вячеслав Малков, катапультировался и был взят в плен грузинами. При приземлении он получил компрессионный перелом трёх позвонков и перелом руки, был помещён в поселковую больницу, а впоследствии переведён в Тбилисский госпиталь. 19 августа Малков был обменен на грузинских военнопленных.
Командир Ту-22М3, подполковник Александр Ковенцов, катапультировался после Малкова и пропал без вести. Остатки его катапультного кресла были найдены [6], но он сам или его тело не обнаружены до сих пор. Спустя несколько недель после войны на территории Южной Осетии в труднодоступной малонаселённой местности рядом с границей с Грузией поисковой группой были найдены обломки упавшего самолёта и в них тела остальных членов экипажа: майоров Виктора Прядкина (штурман) и Игоря Нестерова (оператор систем вооружения). Следует указать, что вопреки ранним ошибочным сообщениям СМИ, сбитый Ту-22М3 не являлся самолетом-разведчиком.
Утром того же дня, в 10:20 9 августа, ПВО Грузии удалось сбить ещё один российский самолет, на этот раз фронтовой бомбардировщик Су-24М из состава 929-го Государственного Летно-испытательного центра (аэродром Ахтубинск) [7]. Он совершал вылет в составе группы из трёх бомбардировщиков с задачей подавления грузинской артиллерии [8] в районе села Шиндиси (между Гори и Цхинвали). После совершения первого захода самолёт был сбит на глазах многочисленных очевидцев, моменты попадания по нему и падения горящего самолёта были сняты на камеры мобильных телефонов и позже выложены в Интернет [9, 10] .
По рассказу очевидца [11], по самолёту было произведено два неудачных пуска ракет «земля – воздух» с инфракрасным наведением (предположительно, ракет Python 4 израильского ЗРК Spyder-SR), но третьей ракетой он был поражён. Попадание вызвало сильный пожар, и экипаж катапультировался, но обломками самолёта был повреждён купол парашюта штурмана полковника Игоря Ржавитина, в результате чего он погиб при ударе о землю.
Командир экипажа полковник Игорь Зинов, получивший обширные ожоги и сильный ушиб позвоночника, был взят в плен, после чего доставлен в Горийский военный госпиталь, а оттуда эвакуирован в госпиталь в Тбилиси и помещён вместе с майором Малковым. 19 августа оба они были обменены на грузинских военнопленных.
Сбитый Су-24М упал в сад частного дома в селе Дзевери, не вызвав жертв и разрушений на земле. Его обломки были сняты на видео и в тот же день продемонстрированы по грузинским телеканалам [12]. Фотографии обломков этого самолёта позднее были опубликованы в грузинском журнале «Арсенали» [13] и некоторых иностранных СМИ.
Почти одновременно с ахтубинским Су-24М, около 10:30 утра 9 августа были сбит и модернизированный штурмовик Су-25СМ командира 368-го штурмового авиационного полка полковника Сергея Кобылаша.
Пара штурмовиков, в которой он был ведущим, атаковала грузинскую колонну к югу от Цхинвали, на дороге Гори-Цхинвали. На выходе из первого захода самолёт Кобылаша получил попадание ракеты ПЗРК в левый двигатель, в результате чего тот вышел из строя. Кобылаш вынужден был прервать атаку и с ведомым возвращаться на базу.
Через некоторое время, при пролёте над южными окраинами Цхинвали на высоте 1000 м, самолёт был поражён ракетой ПЗРК в правый двигатель и остался без тяги. Лётчик в планировании постарался отвести самолёт как можно дальше от «линии фронта», чтобы катапультироваться в расположении дружественных войск.
Катапультировался он уже севернее Цхинвали и успешно приземлился на территории Южной Осетии, но в одном из сёл грузинского анклава в Большом Лиахвском ущелье, после чего был быстро подобран российским вертолётом Ми-8 поисково-спасательной группы из состава 487-го отдельного вертолётного полка (Будённовск). При катапультировании и приземлении травм Кобылаш не получил. [14]
Кем был сбит Су-25СМ полковника Кобылаша, остаётся неясным. В Цхинвали, над которым он получил второе попадание ракеты ПЗРК, на тот момент не было грузинских войск, но они были сосредоточены неподалёку, в сёлах у окраин города.
С другой стороны, спустя примерно полчаса после падения его самолёта Государственный комитет печати и массовой информации Южной Осетии распространил заявление о сбитии над городом силами ПВО Южной Осетии одного из двух грузинских штурмовиков, попытавшихся осуществить налёт на Цхинвали [15].
По имеющейся информации с грузинской стороны, 9 августа грузинские штурмовики вылетов уже не совершали [16] , так что по всей видимости, за грузинские самолёты были приняты и обстреляны повреждённый самолёт Кобылаша и сопровождавший его ведомый, вошедшие в воздушное пространство над городом со стороны Грузии.
9 августа стало самым тяжёлым днём для российской авиации, в общей сложности в этот день было потеряно четыре самолёта.
Четвёртым стал штурмовик Су-25БМ майора Владимира Едаменко из 368-го штурмового авиационного полка. Об обстоятельствах этого вылета телеканалу «Рен-ТВ» рассказал его ведомый, капитан Сергей Сапилин [17].
Их пара штурмовиков получила задание на сопровождение с воздуха российской военной колонны, следовавшей из Джавы в Цхинвали. Сразу после пересечения Кавказского хребта и вхождения в воздушное пространство Южной Осетии экипажи визуально обнаружили приближение истребителей, идентифицированных ими как МиГ-29 неизвестной принадлежности. В качестве предосторожности штурмовики начали выполнять противоистребительный маневр. Российские МиГ-29, сблизившись и проведя визуальную идентификацию, отвернули.
Практически сразу после этого, в районе Джавы [18], над территорией, контролируемой российскими войсками, ведомый майора Едаменко обнаружил радиооблучение своего самолёта с земли и увидел горящий Су-25БМ своего ведущего, идущий в пологом пике к земле. На запросы ведомого по радио Едаменко не отвечал, не сделал он и попытки катапультироваться, что может говорить о том, что майор был убит или тяжело ранен. Самолёт врезался в землю и взорвался, майор Едаменко погиб.
Впоследствии начальник войсковой ПВО Вооружённых Сил России генерал-майор Михаил Круш заявил о сбитии российскими средствами ПВО «грузинского Су-25КМ». [19] Вероятнее всего, это и был штурмовик Едаменко.
Приблизительно между 15 и 16 часами дня 9 августа корреспондент НТВ Александр Викторов наблюдал обстрел воздушной цели российской зенитной самоходной установкой ЗСУ-23-4 «Шилка», прикрывавшей Гуфтинский мост. Впоследствии по направлению обстрела, на берегу реки Большой Лиахви у посёлка Итрапис, на удалении около 1,6 километра от моста были обнаружены обломки штурмовика Су-25. Они были объявлены остатками сбитого грузинского штурмовика и 5 сентября подорваны специалистами российского МЧС, так как среди них находилось большое количество повреждённых неуправляемых реактивных снарядов.
Вероятнее всего, это и был штурмовик Едаменко, поскольку ко времени ввода в Южную Осетию российских комплексов ПВО грузинские самолёты вылетов уже не совершали. Проблемы с опознанием штурмовика российскими истребителями и установкой ПВО могут свидетельствовать о неисправности системы опознания «свой-чужой» на его самолёте.
Шестой и последний сбитый самолёт ВВС России был потерян уже под конец активной фазы конфликта, около 11 часов утра 11 августа. Это был фронтовой бомбардировщик Су-24М. По неофициальной информации из авиационных кругов, он входил в состав 968-го исследовательско-инструкторского смешанного авиационного полка 4-го Центра боевого применения и переучивания лётного состава (Липецк) [20].
Колонна российских войск, выдвигавшаяся из района Цхинвали в сторону Гори, ошибочно идентифицировав Су-24М как вражеский, произвела по нему несколько пусков ракет ПЗРК, в результате чего самолёт был сбит [21, 22] в нескольких километрах к западу от Цхинвали, над территорией Южной Осетии. Лётчики успешно катапультировались и были эвакуированы, обломки Су-24М упали в труднодоступной гористой местности [23].
Уже после завершения активных боевых действий, в ночь с 16 на 17 августа, в Южной Осетии произошла катастрофа вертолёта Ми-8МТКО авиации Пограничной службы ФСБ России (в/ч 2464). При посадке ночью на временную вертолётную площадку у села Угарданта, недалеко посёлка Джава, он задел вертолёт Ми-24, стоявший на земле, перевернулся и загорелся. В результате пожара и последовавшего взрыва боеприпасов был также серьёзно поврежден Ми-24 и легко – несколько других вертолётов, находившихся на площадке. Погиб бортмеханик старший прапорщик Александр Бурлачко, три других члена экипажа получили тяжёлые ожоги [24].
ОБЩИЕ ПОТЕРИ
Всего, таким образом, за время боевых действий погибли четверо членов экипажей российских самолётов:
майор Владимир Едаменко – 368-й шап
майор Игорь Нестеров – 52-й гтбап
майор Виктор Прядкин – 52-й гтбап
полковник Игорь Ржавитин – 929-й ГЛИЦ
Уже после завершения боевых действий в катастрофе вертолёта на территории Южной Осетии погиб старший прапорщик Александр Бурлачко (в/ч 2464)
Были сбиты, взяты в плен грузинской стороной и позднее обменены на грузинских военнопленных:
полковник Игорь Зинов – 929-й ГЛИЦ
майор Вячеслав Малков – 52-й гтбап
Числится пропавшим без вести:
подполковник Александр Ковенцов – 52-й гтбап.
Общие боевые потери российской авиации во время Пятидневной войны составили шесть самолётов:
1 – Су-25СМ и 2 – Су-25БМ
2 – Су-24М
1 – Ту-22М3
Из них два самолёта были достоверно сбиты огнём противника, три самолёта наверняка «дружественным огнём», определить, кто сбил ещё один, представляется затруднительным. Обломки пяти самолётов упали в границах Южной Осетии и только одного – Су-24М из 929-го ГЛИЦ, – на территории Грузии.
Помимо сбитых самолётов еще четыре штурмовика Су-25 получили серьёзные повреждения, хотя и возвратились на российские аэродромы. Официально подтверждено повреждение трёх модернизированных Су-25СМ (заявления главного конструктора ОКБ Сухого Владимира Бабака [25] и директора 121-го авиаремонтного завода Министерства обороны России Якова Каждана [26]) из состава 368-го штурмового авиационного полка. Кроме того, существуют сведения о повреждении еще одного Су-25 (бортовой номер «47 красный») из состава 461-го штурмового авиационного полка (аэродром Краснодар) [27]. Все они были поражены ракетами ПЗРК. Cамолёты других типов и вертолёты существенных боевых повреждений не получали.
Таким образом, самые тяжёлые потери в технике понёс будённовский 368-й штурмовой авиационный полк, в котором были сбиты и серьёзно повреждены шесть машин Су-25 – то есть не менее четверти самолётов от штатной численности, причём, в основном, только недавно модернизированных Су-25СМ с наиболее подготовленными пилотами, включая командира полка.
При этом первоначальные оценки эффективности грузинской ПВО, сделанные исходя только из количества потерянных Россией самолётов, без учёта причин их потерь, оказались преувеличены.
Грузинской ПВО, несмотря на наличие в ее составе таких достаточно эффективных ЗРК, как «Бук-М1», «Оса-АК/АКМ» и Spyder-SR, а также значительного числа ПЗРК [28], не удалось надёжно прикрыть свои войска и территорию страны. В течение всех первых суток войны 8 августа, системе ПВО Грузии не удалось сбить ни одного российского самолёта, несмотря на то, что в эти сутки те действовали в условиях неподавленной ПВО противника и наличия у него единого радиолокационного поля над самой Грузией, её сепаратистскими регионами и ближними приграничными территориями.
За день российская боевая авиация совершила несколько десятков самолёто-вылетов, причём наносила удары не только непосредственно в зоне вооружённого противостояния, но и на всю глубину территории Грузии, применяя почти исключительно неуправляемое оружие. Например, основная база ВВС Грузии Марнеули, расположенная более чем в ста километрах от зоны конфликта и границы с Россией, недалеко от Тбилиси и границы Грузии и Армении, днём 8 августа трижды беспрепятственно подвергалась бомбардировке мелкими группами самолётов Су-25 и Су-24М [29].
Оба (или, в лучшем случае, три) самолёта, которые можно записать на счёт грузинских средств ПВО, были сбиты 9 августа, в первой половине суток. С полудня 9 августа и по завершение конфликта грузинским вооружённым силам не удалось сбить ни одного российского летательного аппарата.
Потеря же не менее половины российских самолётов от «дружественного огня» стала неприятным сюрпризом. Это продемонстрировало серьёзнейшие проблемы Российских Вооружённых Сил с координацией и управлением войсками в зоне боевых действий. Практическое отсутствие взаимодействия между Сухопутными войсками и ВВС РФ привело к тому, что они вели фактически две отдельные войны.
Лётчики не в полной мере были оповещены о ситуации на земле, получали неточные и запаздывающие разведывательные данные, к началу войны, по словам командира 368-го штурмового авиационного полка полковника Кобылаша, они не имели и точных сведений о структуре и силах ПВО Грузии [30].
Российские наземные войска так же не владели данными о ситуации в воздухе и до завершения боевых действий даже не были уверены в господстве в воздухе российской авиации.
Несмотря на то, что грузинские штурмовики Су-25 совершили лишь один боевой вылет ранним утром 8 августа и больше в воздух не поднимались [31], зачастую российские самолёты принимались российскими и осетинскими силами за грузинские и подвергались обстрелу без их идентификации и при отсутствии с их стороны агрессивных действий (хотя имеются и отдельные свидетельства о случаях «дружественного огня» со стороны авиации [32]).
В результате, российскими войсками и осетинским ополчением было произведено не менее десяти пусков ракет ПЗРК по своим самолётам, огонь по ним открывался также из пушек БМП, зенитных пулемётов танков и ручного автоматического оружия [33]. Имеются также сведения о проблемах в работе системы опознания «свой-чужой» [34] и лишь эпизодическом применении её при использовании ПЗРК. Всё это и привело к столь большим потерям российских самолётов от «дружественного огня».
(Впервые текст опубликован в журнале Moscow Defense Brief на английском языке).
Потери российской авиации в краткосрочной Пятидневной войне с Грузией в августе 2008 г. явились одной из главных неожиданностей для наблюдателей. Гибель нескольких российских самолётов в столь быстротечном конфликте с противником совершенно другой весовой категории заставило предположить, что ПВО Грузии оказалась чрезвычайно эффективной и стала едва ли не наиболее успешным родом войск в грузинской армии в этой войне. Но при внимательном рассмотрении обстоятельств гибели российских самолётов картина существенно меняется.
Официальные данные сторон о потерях российской авиации в краткосрочном военном конфликте России и Грузии значительно расходятся. По заявлениям высокопоставленных лиц Министерства обороны Российской Федерации, были потеряны четыре самолёта: три штурмовика Су-25 и один дальний бомбардировщик Ту-22М3 (выступления заместителя начальника Генштаба генерал-полковника Анатолия Ноговицына).
Версию грузинской стороны вечером 12 августа озвучил президент Грузии Михаил Саакашвили. По его словам, за период боевых действий был сбит 21 российский самолёт [1]. Следует отметить, что впоследствии в СМИ Грузии появились видеоматериалы и фотографии с обломками только одного российского самолёта.
Представители Министерства обороны России не озвучили каких-либо подробностей и обстоятельств потери самолётов и их принадлежности. Более того, ими так и не были официально признаны потери в боевых действиях двух фронтовых бомбардировщиков Су-24М. Но появившиеся со времени войны материалы СМИ и сведения из неофициальных источников позволяют частично заполнить пробелы официальной информации.
ПЕРВЫЙ СУ-25БМ
Первой потерей российских ВВС в конфликте с Грузией стал штурмовик Су-25БМ подполковника Олега Теребунского из 368-го штурмового авиационного полка (аэродром Будённовск), сбитый над территорией Южной Осетии в районе Зарского перевала, между Джавой и Цхинвали. Он был поражён ракетой из ПЗРК южноосетинскими ополченцами около 18 часов 8 августа [2]. Падение горящего самолёта и его обломки были зафиксированы на видеокамеру съёмочной группой российского государственного телеканала «Вести» и показано по телевидению как сбитие грузинского самолёта [3]. Неправильная идентификация самолёта, вызвавшая «дружественный огонь» и приведшая к первой боевой потере, вероятно, произошла из-за того, что это был один из первых вылетов российской авиации в конфликте, и южноосетинская сторона ещё не была осведомлена об участии в нём российской авиации.
Кроме того, всего за несколько часов до этого, четыре грузинских Су-25 нанесли бомбовый удар по близлежащему району [4], после чего осетины имели основания предполагать продолжение грузинских авианалётов. Подполковник Теребунский успешно катапультировался, был быстро обнаружен и эвакуирован российской стороной.
ТУ-22М3
Первого и самого крупного успеха системы ПВО Грузии достигли спустя более суток после начала боевых действий, ранним утром 9 августа, когда им удалось сбить в районе села Карбаули Сачхерского района Грузии [5] (около 50 км к северо-западу от Гори) российский дальний бомбардировщик Ту-22М3 из состава 52-го гвардейского тяжёлого бомбардировочного авиационного полка (аэродром Шайковка).
При выполнении несколькими Ту-22М3 полка ночного вылета на бомбардировку базы одной из пехотных бригад Грузии, группа бомбардировщиков проследовала обратно тем же маршрутом, что и к цели, при этом, по неофициальным источникам, по неясной причине снизилась с высоты полета 12000 м до 4000 м.
По данным анонимного российского военного источника, самолеты были обстреляны грузинским ЗРК «Оса-АК/АКМ». Попадание ракеты в бомбардировщик вызвало отказ ключевых систем самолёта, он оказался обесточен. Один из членов экипажа, второй пилот майор Вячеслав Малков, катапультировался и был взят в плен грузинами. При приземлении он получил компрессионный перелом трёх позвонков и перелом руки, был помещён в поселковую больницу, а впоследствии переведён в Тбилисский госпиталь. 19 августа Малков был обменен на грузинских военнопленных.
Командир Ту-22М3, подполковник Александр Ковенцов, катапультировался после Малкова и пропал без вести. Остатки его катапультного кресла были найдены [6], но он сам или его тело не обнаружены до сих пор. Спустя несколько недель после войны на территории Южной Осетии в труднодоступной малонаселённой местности рядом с границей с Грузией поисковой группой были найдены обломки упавшего самолёта и в них тела остальных членов экипажа: майоров Виктора Прядкина (штурман) и Игоря Нестерова (оператор систем вооружения). Следует указать, что вопреки ранним ошибочным сообщениям СМИ, сбитый Ту-22М3 не являлся самолетом-разведчиком.
ПЕРВЫЙ СУ-24М
Утром того же дня, в 10:20 9 августа, ПВО Грузии удалось сбить ещё один российский самолет, на этот раз фронтовой бомбардировщик Су-24М из состава 929-го Государственного Летно-испытательного центра (аэродром Ахтубинск) [7]. Он совершал вылет в составе группы из трёх бомбардировщиков с задачей подавления грузинской артиллерии [8] в районе села Шиндиси (между Гори и Цхинвали). После совершения первого захода самолёт был сбит на глазах многочисленных очевидцев, моменты попадания по нему и падения горящего самолёта были сняты на камеры мобильных телефонов и позже выложены в Интернет [9, 10] .
По рассказу очевидца [11], по самолёту было произведено два неудачных пуска ракет «земля – воздух» с инфракрасным наведением (предположительно, ракет Python 4 израильского ЗРК Spyder-SR), но третьей ракетой он был поражён. Попадание вызвало сильный пожар, и экипаж катапультировался, но обломками самолёта был повреждён купол парашюта штурмана полковника Игоря Ржавитина, в результате чего он погиб при ударе о землю.
Командир экипажа полковник Игорь Зинов, получивший обширные ожоги и сильный ушиб позвоночника, был взят в плен, после чего доставлен в Горийский военный госпиталь, а оттуда эвакуирован в госпиталь в Тбилиси и помещён вместе с майором Малковым. 19 августа оба они были обменены на грузинских военнопленных.
Сбитый Су-24М упал в сад частного дома в селе Дзевери, не вызвав жертв и разрушений на земле. Его обломки были сняты на видео и в тот же день продемонстрированы по грузинским телеканалам [12]. Фотографии обломков этого самолёта позднее были опубликованы в грузинском журнале «Арсенали» [13] и некоторых иностранных СМИ.
СУ-25СМ
Почти одновременно с ахтубинским Су-24М, около 10:30 утра 9 августа были сбит и модернизированный штурмовик Су-25СМ командира 368-го штурмового авиационного полка полковника Сергея Кобылаша.
Пара штурмовиков, в которой он был ведущим, атаковала грузинскую колонну к югу от Цхинвали, на дороге Гори-Цхинвали. На выходе из первого захода самолёт Кобылаша получил попадание ракеты ПЗРК в левый двигатель, в результате чего тот вышел из строя. Кобылаш вынужден был прервать атаку и с ведомым возвращаться на базу.
Через некоторое время, при пролёте над южными окраинами Цхинвали на высоте 1000 м, самолёт был поражён ракетой ПЗРК в правый двигатель и остался без тяги. Лётчик в планировании постарался отвести самолёт как можно дальше от «линии фронта», чтобы катапультироваться в расположении дружественных войск.
Катапультировался он уже севернее Цхинвали и успешно приземлился на территории Южной Осетии, но в одном из сёл грузинского анклава в Большом Лиахвском ущелье, после чего был быстро подобран российским вертолётом Ми-8 поисково-спасательной группы из состава 487-го отдельного вертолётного полка (Будённовск). При катапультировании и приземлении травм Кобылаш не получил. [14]
Кем был сбит Су-25СМ полковника Кобылаша, остаётся неясным. В Цхинвали, над которым он получил второе попадание ракеты ПЗРК, на тот момент не было грузинских войск, но они были сосредоточены неподалёку, в сёлах у окраин города.
С другой стороны, спустя примерно полчаса после падения его самолёта Государственный комитет печати и массовой информации Южной Осетии распространил заявление о сбитии над городом силами ПВО Южной Осетии одного из двух грузинских штурмовиков, попытавшихся осуществить налёт на Цхинвали [15].
По имеющейся информации с грузинской стороны, 9 августа грузинские штурмовики вылетов уже не совершали [16] , так что по всей видимости, за грузинские самолёты были приняты и обстреляны повреждённый самолёт Кобылаша и сопровождавший его ведомый, вошедшие в воздушное пространство над городом со стороны Грузии.
ВТОРОЙ СУ-25БМ
9 августа стало самым тяжёлым днём для российской авиации, в общей сложности в этот день было потеряно четыре самолёта.
Четвёртым стал штурмовик Су-25БМ майора Владимира Едаменко из 368-го штурмового авиационного полка. Об обстоятельствах этого вылета телеканалу «Рен-ТВ» рассказал его ведомый, капитан Сергей Сапилин [17].
Их пара штурмовиков получила задание на сопровождение с воздуха российской военной колонны, следовавшей из Джавы в Цхинвали. Сразу после пересечения Кавказского хребта и вхождения в воздушное пространство Южной Осетии экипажи визуально обнаружили приближение истребителей, идентифицированных ими как МиГ-29 неизвестной принадлежности. В качестве предосторожности штурмовики начали выполнять противоистребительный маневр. Российские МиГ-29, сблизившись и проведя визуальную идентификацию, отвернули.
Практически сразу после этого, в районе Джавы [18], над территорией, контролируемой российскими войсками, ведомый майора Едаменко обнаружил радиооблучение своего самолёта с земли и увидел горящий Су-25БМ своего ведущего, идущий в пологом пике к земле. На запросы ведомого по радио Едаменко не отвечал, не сделал он и попытки катапультироваться, что может говорить о том, что майор был убит или тяжело ранен. Самолёт врезался в землю и взорвался, майор Едаменко погиб.
Впоследствии начальник войсковой ПВО Вооружённых Сил России генерал-майор Михаил Круш заявил о сбитии российскими средствами ПВО «грузинского Су-25КМ». [19] Вероятнее всего, это и был штурмовик Едаменко.
Приблизительно между 15 и 16 часами дня 9 августа корреспондент НТВ Александр Викторов наблюдал обстрел воздушной цели российской зенитной самоходной установкой ЗСУ-23-4 «Шилка», прикрывавшей Гуфтинский мост. Впоследствии по направлению обстрела, на берегу реки Большой Лиахви у посёлка Итрапис, на удалении около 1,6 километра от моста были обнаружены обломки штурмовика Су-25. Они были объявлены остатками сбитого грузинского штурмовика и 5 сентября подорваны специалистами российского МЧС, так как среди них находилось большое количество повреждённых неуправляемых реактивных снарядов.
Вероятнее всего, это и был штурмовик Едаменко, поскольку ко времени ввода в Южную Осетию российских комплексов ПВО грузинские самолёты вылетов уже не совершали. Проблемы с опознанием штурмовика российскими истребителями и установкой ПВО могут свидетельствовать о неисправности системы опознания «свой-чужой» на его самолёте.
ВТОРОЙ СУ-24М
Шестой и последний сбитый самолёт ВВС России был потерян уже под конец активной фазы конфликта, около 11 часов утра 11 августа. Это был фронтовой бомбардировщик Су-24М. По неофициальной информации из авиационных кругов, он входил в состав 968-го исследовательско-инструкторского смешанного авиационного полка 4-го Центра боевого применения и переучивания лётного состава (Липецк) [20].
Колонна российских войск, выдвигавшаяся из района Цхинвали в сторону Гори, ошибочно идентифицировав Су-24М как вражеский, произвела по нему несколько пусков ракет ПЗРК, в результате чего самолёт был сбит [21, 22] в нескольких километрах к западу от Цхинвали, над территорией Южной Осетии. Лётчики успешно катапультировались и были эвакуированы, обломки Су-24М упали в труднодоступной гористой местности [23].
КАТАСТРОФА ВЕРТОЛЕТОВ
Уже после завершения активных боевых действий, в ночь с 16 на 17 августа, в Южной Осетии произошла катастрофа вертолёта Ми-8МТКО авиации Пограничной службы ФСБ России (в/ч 2464). При посадке ночью на временную вертолётную площадку у села Угарданта, недалеко посёлка Джава, он задел вертолёт Ми-24, стоявший на земле, перевернулся и загорелся. В результате пожара и последовавшего взрыва боеприпасов был также серьёзно поврежден Ми-24 и легко – несколько других вертолётов, находившихся на площадке. Погиб бортмеханик старший прапорщик Александр Бурлачко, три других члена экипажа получили тяжёлые ожоги [24].
ОБЩИЕ ПОТЕРИ
Всего, таким образом, за время боевых действий погибли четверо членов экипажей российских самолётов:
майор Владимир Едаменко – 368-й шап
майор Игорь Нестеров – 52-й гтбап
майор Виктор Прядкин – 52-й гтбап
полковник Игорь Ржавитин – 929-й ГЛИЦ
Уже после завершения боевых действий в катастрофе вертолёта на территории Южной Осетии погиб старший прапорщик Александр Бурлачко (в/ч 2464)
Были сбиты, взяты в плен грузинской стороной и позднее обменены на грузинских военнопленных:
полковник Игорь Зинов – 929-й ГЛИЦ
майор Вячеслав Малков – 52-й гтбап
Числится пропавшим без вести:
подполковник Александр Ковенцов – 52-й гтбап.
Общие боевые потери российской авиации во время Пятидневной войны составили шесть самолётов:
1 – Су-25СМ и 2 – Су-25БМ
2 – Су-24М
1 – Ту-22М3
Из них два самолёта были достоверно сбиты огнём противника, три самолёта наверняка «дружественным огнём», определить, кто сбил ещё один, представляется затруднительным. Обломки пяти самолётов упали в границах Южной Осетии и только одного – Су-24М из 929-го ГЛИЦ, – на территории Грузии.
Помимо сбитых самолётов еще четыре штурмовика Су-25 получили серьёзные повреждения, хотя и возвратились на российские аэродромы. Официально подтверждено повреждение трёх модернизированных Су-25СМ (заявления главного конструктора ОКБ Сухого Владимира Бабака [25] и директора 121-го авиаремонтного завода Министерства обороны России Якова Каждана [26]) из состава 368-го штурмового авиационного полка. Кроме того, существуют сведения о повреждении еще одного Су-25 (бортовой номер «47 красный») из состава 461-го штурмового авиационного полка (аэродром Краснодар) [27]. Все они были поражены ракетами ПЗРК. Cамолёты других типов и вертолёты существенных боевых повреждений не получали.
Таким образом, самые тяжёлые потери в технике понёс будённовский 368-й штурмовой авиационный полк, в котором были сбиты и серьёзно повреждены шесть машин Су-25 – то есть не менее четверти самолётов от штатной численности, причём, в основном, только недавно модернизированных Су-25СМ с наиболее подготовленными пилотами, включая командира полка.
ЭФФЕКТИВНОСТЬ ГРУЗИНСКОЙ ПВО
При этом первоначальные оценки эффективности грузинской ПВО, сделанные исходя только из количества потерянных Россией самолётов, без учёта причин их потерь, оказались преувеличены.
Грузинской ПВО, несмотря на наличие в ее составе таких достаточно эффективных ЗРК, как «Бук-М1», «Оса-АК/АКМ» и Spyder-SR, а также значительного числа ПЗРК [28], не удалось надёжно прикрыть свои войска и территорию страны. В течение всех первых суток войны 8 августа, системе ПВО Грузии не удалось сбить ни одного российского самолёта, несмотря на то, что в эти сутки те действовали в условиях неподавленной ПВО противника и наличия у него единого радиолокационного поля над самой Грузией, её сепаратистскими регионами и ближними приграничными территориями.
За день российская боевая авиация совершила несколько десятков самолёто-вылетов, причём наносила удары не только непосредственно в зоне вооружённого противостояния, но и на всю глубину территории Грузии, применяя почти исключительно неуправляемое оружие. Например, основная база ВВС Грузии Марнеули, расположенная более чем в ста километрах от зоны конфликта и границы с Россией, недалеко от Тбилиси и границы Грузии и Армении, днём 8 августа трижды беспрепятственно подвергалась бомбардировке мелкими группами самолётов Су-25 и Су-24М [29].
Оба (или, в лучшем случае, три) самолёта, которые можно записать на счёт грузинских средств ПВО, были сбиты 9 августа, в первой половине суток. С полудня 9 августа и по завершение конфликта грузинским вооружённым силам не удалось сбить ни одного российского летательного аппарата.
Потеря же не менее половины российских самолётов от «дружественного огня» стала неприятным сюрпризом. Это продемонстрировало серьёзнейшие проблемы Российских Вооружённых Сил с координацией и управлением войсками в зоне боевых действий. Практическое отсутствие взаимодействия между Сухопутными войсками и ВВС РФ привело к тому, что они вели фактически две отдельные войны.
Лётчики не в полной мере были оповещены о ситуации на земле, получали неточные и запаздывающие разведывательные данные, к началу войны, по словам командира 368-го штурмового авиационного полка полковника Кобылаша, они не имели и точных сведений о структуре и силах ПВО Грузии [30].
Российские наземные войска так же не владели данными о ситуации в воздухе и до завершения боевых действий даже не были уверены в господстве в воздухе российской авиации.
Несмотря на то, что грузинские штурмовики Су-25 совершили лишь один боевой вылет ранним утром 8 августа и больше в воздух не поднимались [31], зачастую российские самолёты принимались российскими и осетинскими силами за грузинские и подвергались обстрелу без их идентификации и при отсутствии с их стороны агрессивных действий (хотя имеются и отдельные свидетельства о случаях «дружественного огня» со стороны авиации [32]).
В результате, российскими войсками и осетинским ополчением было произведено не менее десяти пусков ракет ПЗРК по своим самолётам, огонь по ним открывался также из пушек БМП, зенитных пулемётов танков и ручного автоматического оружия [33]. Имеются также сведения о проблемах в работе системы опознания «свой-чужой» [34] и лишь эпизодическом применении её при использовании ПЗРК. Всё это и привело к столь большим потерям российских самолётов от «дружественного огня».
(Впервые текст опубликован в журнале Moscow Defense Brief на английском языке).
