Вид на Москва-сити с высоты птичего полета; башня "Федерация" - вторая справа
Николай Гынгазов/ Global Look Press
В воскресенье экономический обозреватель Financial Times Мартин Сандбу в своей колонке пересказал письмо Крейга Кеннеди — эксперта по России из Центра Дэвиса Гарвардского университета, много лет работавшего инвестиционным банкиром в Morgan Stanley и Bank of America Merrill Lynch. В рассылке Navigating Russia Кеннеди описал тайную схему финансирования российской оборонки, которая, по его мнению, уже создала предпосылки для кредитного кризиса в стране. Поговорили с российскими экономистами о том, можно ли доверять этому прогнозу американского инвестабнкира.
Итак, Крейг Кеннеди утверждает: реальные расходы России на войну в Украине могут быть в два раза больше официально зафиксированных в федеральном бюджете. Аргумент: на второй день вторжения в Украину Владимир Путин подписал поправки в закон «О гособоронзаказе», которые дали государству возможность заставлять российские банки снижать ставки по кредитам для предприятий ОПК. Там говорится следующее:
«Федеральный закон направлен на создание условий для снижения ставок по кредитам, привлекаемым для выполнения государственной программы вооружения, в целях сокращения расходов федерального бюджета на субсидирование уплаты процентов по таким кредитам. Источником финансирования данных кредитов являются в том числе временно неиспользуемые средства, находящиеся на отдельных счетах головных исполнителей поставок продукции по государственному оборонному заказу и исполнителей, участвующих в поставках продукции по государственному оборонному заказу».
В результате, говорится в письме Кеннеди, с середины 2022 года произошло аномальное увеличение корпоративного долга на $415 млрд (+71%), что составляет 19,4% ВВП. Такой прирост корпоративного кредитования значительно превышает как общие доходы бюджета от нефти и газа, так и военные расходы за тот же период и в 6,5 раз больше прироста государственных заимствований. При этом более 70% прироста корпоративного кредитования пришлось на секторы, вовлеченные в военную деятельность, хотя не все кредитование этих секторов шло на финансирование товаров и услуг для войны. По оценке Кеннеди, от 50% до 60% корпоративного кредитования военного времени (от 207 до 249 миллиардов долларов) пошло на финансирование связанного с войной бизнеса.
Таким образом, делается вывод, поток внебюджетного финансирования военной сферы России примерно равен общим расходам, проходящим через федеральный оборонный бюджет. Но, в отличие от оборонного бюджета, который поддерживался на устойчивом уровне, внебюджетную схему финансирования обороны России стало гораздо сложнее поддерживать во второй половине 2024 года, отмечает Кеннеди. Он утверждает, что рост корпоративного кредитования стимулирует инфляцию, повышая процентные ставки для заемщиков «реальной» экономики до уровня, значительно превышающего 21%, и создавая предпосылки для системного кредитного кризиса: большой объем государственного принудительного кредитования, вероятно, получили предприятия со слабой кредитной историей, которые могут испытывать трудности с обслуживанием своих кредитов, особенно после сокращения расходов на оборону. Что такие проблемы существуют, Кеннеди аргументирует совещанием по экономическим вопросам, которое Путин провел 28 октября 2024 года.
Из всего этого Кеннеди делает вывод, что Кремль оказался перед дилеммой: чем дольше Москва откладывает прекращение активных военных действий, тем больше риск неконтролируемого кредитного кризиса, который ослабит переговорные позиции России.
Украина и ее союзники могут воспользоваться этим, исключив возможность смягчения экономических санкций из любых переговоров о прекращении огня без всеобъемлющего мирного урегулирования, включая репарации Украине, считает Кеннеди.
Что не так с анализом Кеннеди?
Эксперты, с которыми мы поговорили, убеждены: Кеннеди ошибается уже на уровне аргументации, а значит — и в выводах.
