В 1994 году при Немцове Нижний Новгород становится центром притяжения знаменитостей — от Маргарет Тэтчер до Мстислава Ростроповича. В область часто приезжают известные иностранцы и высокопоставленные чиновники. Сам Немцов очень популярен.
Это было в 1994 году. Я был мэром Самары, и однажды один профессиональный теннисист, который тогда жил в Самаре, привез мне приглашение от Бориса Немцова на турнир в Нижнем Новгороде. Я с удовольствием откликнулся: я не был мастеровитым теннисистом, но мне было интересно поучаствовать в турнире, который организует Борис. Я поехал в Нижний, там мы и познакомились. В турнире участвовали и министр обороны Павел Грачев, и Гена Меликян, министр труда, и Геннадий Бурбулис, и Юлий Гусман, и другие.
Фрагмент интервью Олега Сысуева
© Tvindie film production
Но дело не только в теннисе. Все самое передовое в региональном хозяйствовании, в региональной политике — все это было в Нижнем Новгороде. Это и Нижегородская ярмарка, и первая региональная биржа, которую Боря организовал, и первый выпуск займа тоже его рук дело. По-моему, даже евробонды были в то время им организованы. Правительство очень внимательно следило за этим. Виктор Степанович Черномырдин не один раз был в Нижнем Новгороде. И так далее — до момента, пока Борис Николаевич прямо не указал на Немцова.
Мы смотрели на Нижегородскую область как на передовика. Была ли она богатой? Думаю, что нет. Борис, безусловно, придавал этому городу, насколько это было возможно, европейский лоск. Он организовал кафе — тогда это было очень странно — на улице, прямо у здания администрации. С зонтиками, расписанными, уж не помню, то ли «Пепси», то ли «Кока-колой». Появилась пешеходная улица. Нижний Новгород при Немцове — это было модное место, место, на которое хотелось ориентироваться, повторять за ним. Это было видно по частоте поездок послов крупнейших государств в России. У них нюх очень профессиональный и очень точный, они уловили, где и как знакомиться с будущим России. И Маргарет Тэтчер там побывала в ту пору.
Нижний Новгород. Президент Борис Ельцин и губернатор Борис Немцов на теннисном корте
Александра Чумичева / ТАСС
Помню такой любопытный эпизод, связанный опять, как ни странно, с теннисом. В Нижнем Новгороде был День города. Я тоже был приглашен. И оказалось, что там планируется парная встреча: Лужков против Немцова. Немцов взял в партнеры меня, а у Лужкова партнером был Евгений Пантелеев, министр промышленности Москвы, профессиональный теннисист, глава Московской федерации тенниса. Лужков в теннис играть не умел, даже на фоне Бориса, который тоже не был профессиональным теннисистом, но играл хорошо. И меня поразило, насколько для Бори был важен результат. Он просто не мог воспринимать это как игру — ему очень важно было победить Лужкова. Когда я все-таки старался играть на сильного игрока, чтобы игра была интересной, на этого Евгения Пантелеева, Боря мне на ухо рычал: «Играй на Лужкова». Я думаю, что уже тогда он чувствовал конкуренцию между ними. И Боря хотел быть лучше. Боря хотел быть выше Лужкова.
В 1997 году на аукционе по приватизации блокирующего пакета телекоммуникационной компании «Связьинвест» консорциум с участием Владимира Потанина и Джорджа Сороса побеждает альянс, объединивший структуры Владимира Гусинского и Бориса Березовского. Начинается борьба между олигархами и «младореформаторами» — подконтрольные Березовскому и Гусинскому медиа развернули против них кампанию. Рейтинг Немцова стремительно падает.
Когда действия Бориса затронули кровные бизнес-интересы Березовского, то оказалось, что те люди, которые его уговаривали прийти в правительство, выбрали сторону как раз Березовского. И в этом был проигрыш Бори. Потеряв союзника в лице президента, невозможно было сделать ничего. Мне кажется, Борис Николаевич пожертвовал Немцовым, чтобы обезопасить собственную власть. Он в этом смысле оказался политиком гораздо более рациональным, прагматичным и успешным, чем Борис Ефимович.
Правительство младореформаторов: премьер-министр Виктор Черномырдин и два первых вице-премьера - Анатолий Чубайс и Борис Немцов
Владимир Мусаэльян / ТАСС
Для Чубайса и Немцова, людей, работавших тогда в правительстве, важен был принцип. Я не идеализирую их, но были некоторые вещи, которые их сильно отличают от нынешних правителей. У них был определенный предел упругости. Они дальше не могли пойти. И «Связьинвест» был тем случаем, когда они не могли поступить иначе. Я так думаю. Тогда это так было. Немцову это было крайне неприятно, и он очень переживал. Он, конечно, не хныкал. И находил в себе ресурс для того, чтобы смотреть на жизнь оптимистично. Он был человеком отходчивым. Казалось бы, с теми людьми можно было не общаться, не разговаривать. Но он и общался, и разговаривал, и обнимался до самого последнего времени. Это тоже говорит о нем как о человеке. Боря вообще очень хорошо относился к людям, он любил людей. У него даже не было настоящей ненависти по отношению к тем, кто ему пытался физически навредить. Он был очень мягким человеком.
В марте 1998 года Ельцин отправляет в отставку правительство Черномырдина, премьер-министром становится Сергей Кириенко, Немцов занимает пост вице-премьера в его кабинете. Цена на нефть колеблется в диапазоне $13–15 за баррель. Выплата зарплат и пенсий становится единственной насущной задачей правительства. Растет социальное недовольство.
Я хорошо помню, что тогда время сильно отличалось от нынешнего, возможностей высказывать и доносить свое мнение было гораздо больше
Работа по пополнению бюджета велась известными советскими методами. Была ЧК, чрезвычайная комиссия, которую возглавлял Чубайс, куда приглашались собственники крупнейших бизнесов, в основном, конечно, связанных с нефтегазовым комплексом. Их там на ковре чехвостили, грозили наганом, образно говоря, и требовали заплатить налоги в бюджет. Не мытьем, так катаньем. Других способов пополнения бюджета или сокращения расходов не было: мы неоднократно пытались вносить в Думу законы, которые упорядочили бы льготы и таким образом помогли сократить расходы бюджета. И ни одно предложение принято не было. Огромную часть составляла работа, связанная с международными финансовыми институтами и их требованиями: мы все должны были готовить реформы, под которые давались деньги. Это относилось, например, к реструктуризации угольной промышленности, которой занимался Яша Уринсон. Это относилось к реформам энергетики, которой занимался в том числе и Борис Ефимович. И так далее. Надо было закрывать дыры. И я очень хорошо помню, как к концу 1997 года перед новогодним приемом в Кремле Чубайс доложил Борису Николаевичу, что долги по заработной плате закрыты. Что, собственно, Борис Николаевич и объявил на приеме в Кремле. Но уже было понятно, что начался азиатский кризис и что все наши успехи будут очень быстро разрушены.
Именно мне тогда приходилось много общаться с бюджетниками. И ни разу ни в одном городе, ни в одном регионе, даже самом неустроенном, я не чувствовал у людей не то что ненависти, а злобы по отношению к себе как к представителю правительства. Да, было недовольство, но мы не прятались и были готовы общаться. У нас под окнами проходила демонстрация учителей, и трибуна стояла прямо напротив моих окон. Сейчас можно себе такое представить? Члены правительства общались с шахтерами, сидящими на Горбатом мосту.
Лето 1998 года. Шахтеры идут протестным маршем по московским улицам
Ираклий Чохонелидзе / ТАСС
Весной 1998 года начались протесты шахтеров по всей стране, забастовал Транссиб. Это было в начале мая. Мы с членами правительства собрались отметить майские праздники в Доме приемов, в Бору. И тогда же мы вчетвером под руководством Кириенко устроили совещание: я, Борис, Кириенко и Уринсон. Нам сообщили, что перекрыт Транссиб. Кто куда поедет? Распределили так: Борис Ефимович едет в Шахты Ростовской области; я еду в Кемерово; Яша Уринсон — в Сыктывкар. На моем участке были перекрыты три точки — Анжеро-Судженск, Междуреченск и еще одна, — и я понимал задачу: максимально быстро с помощью переговоров с шахтерами освободить дорогу. И я очень хорошо помню, что мы все время перезванивались с Борисом. С Яшей почему-то нет, а с Борисом все время перезванивались. Потом мне рассказали, что журналисты на центральном телевидении, которые освещали, как вице-премьеры ведут диалог с бастующими шахтерами, устроили между нами что-то вроде соревнования, кто быстрее освободит пути. И у Бориса потом была любимая легенда, что я якобы подписал условия освобождения Транссиба в Анжеро-Судженске, но одним из пунктов была отставка президента Ельцина. И что якобы злой [кемеровский губернатор Аман] Тулеев — Боря очень красочно все это всегда рассказывал — завел меня в темную шахту вместе с какими-то бородатыми шахтерами и угрозами заставил подписать этот документ. Я никогда не опровергал это, хотя все было не совсем так, но легенда была красивая. Это продолжалось недели две, и мы, вице-премьеры, героически выполнили эту абсолютно бесполезную работу. Мы открыли Транссиб, но удачи это нашему правительству не принесло и финансовый кризис в августе не отдалило никак.
26 октября 2003 года, в разгар парламентской кампании, арестовывают Михаила Ходорковского. Союз правых сил во главе с Немцовым проигрывает выборы в Думу, набрав 4% голосов.
Шла предвыборная кампания СПС. Лидеры СПС находились в своем кругу блестящих, молодых, образованных, начитанных, интеллектуальных, современных, крутых людей. Это было видно и в их рекламе: самоуверенные, в бизнес-джете с белыми кожаными креслами и прочее. И они не рефлексируют, не опускаются до осознания того, что Россия совсем другая. Она, конечно, хотела бы быть как они — образованной, интеллигентной, европейской, — но она другая. Я видел их на предвыборном концерте на Красной площади, когда они танцевали на сцене, — нормальный прием в западной избирательной кампании. Я понял, что они голосов не получат, потому что Россия живет в другом измерении. Это была главная проблема для Союза правых сил.
— Перед этим произошли большие события в политике, арестовали Ходорковского. Как реагировал Немцов?
Я хорошо помню, что тогда время сильно отличалось от нынешнего, возможностей высказывать и доносить свое мнение было гораздо больше. И он, безусловно, был одним из самых ярких критиков этого ареста. Я знаю, что он принимал участие в разных совещаниях, в сборе подписей под петицией об освобождении Ходорковского и так далее. Он был категорическим критиком действий власти по отношению к Ходорковскому.
— Тогда СПС раскололся по отношению к Путину.
Раскол я не очень хорошо помню. Я только знаю, что Анатолий Борисович еще раньше, когда встал вопрос о назначении руководителя ФСБ, активно лоббировал Владимира Путина на эту должность. Я не знал Путина и спросил у него: почему? Анатолий Борисович сказал: «Он наш человек». Я думаю, что Анатолий Борисович всегда нес какую-то ответственность за карьеру Путина. И Путин отдавал Чубайсу должное, продвигал его проекты и помогал ему. У них были хорошие отношения. Чего не скажешь о Борисе. У Бориса отношения с нынешним президентом испортились, насколько я понимаю, именно тогда — и надолго. Я помню, Боря мне рассказывал, как он, уже работая в Думе, встречался с президентом вместе с другими лидерами фракций. «Путин, — рассказал Немцов, — мне сказал: что-то ты меня все время критикуешь, нехорошо это». И дальше больше. А потом это перешло уже в разряд личных оскорблений, которые Борис допускал по отношению к Путину. Он был слишком свободный человек, и мысли у него были свободные. Мне кажется, как раз тогда это и началось. Этот разрыв начался с ареста Ходорковского и шел дальше.