Фото: ИТАР-ТАСС / Станислав Красильников
В сентябре Надежда Толоконникова вступила в открытый конфликт с руководством ИК-17 в Мордовии, где отбывала срок, и опубликовала открытое письмо о тяжелом положении заключенных. В письме она рассказала о 16-часовом рабочем дне и смехотворных зарплатах в десятки рублей. Это стало очередным поводом вспомнить о том, что ФСИН – это не только исправительное учреждение, но и огромная производственная база. Основные направления производства: лесная промышленность, металлургия, сельское хозяйство, текстильная промышленность. Как все это устроено с точки зрения экономики? Родион Чепель на «Дожде» попытался дать ответ в репортаже «Госкорпорация “Ростюрьма”».
$1 млрд составляет выручка предприятий ФСИН, если ориентироваться на официальные данные. Эту цифру озвучивает «Дождь» в репортаже, о том же говорил и Олег Коршунов, глава финансово-экономического управления ФСИН, в интервью Марии Макеевой в октябре (30–34 млрд рублей). Эта сумма вызывает некоторые сомнения. Только у одного из заказчиков, группы компаний «Восток-сервис», 50% швейной продукции которой, по оценкам экспертов, шьется в колониях, годовой оборот превышает 18 млрд рублей. Есть еще несколько крупных компаний с оборотами 3–10 млрд рублей каждая: «Сириус», «Техноавиа», «Легион» и другие, входящие в Ассоциацию СИЗ (средства индивидуальной защиты). А еще лесозаготовки, птицефабрики, химия, металлургия, сувениры, электротовары – тысячи наименований.
Интереснее с себестоимостью производства. Один из бывших заключенных, севший по статье «Мошенничество» в результате хозяйственного спора, показал корреспонденту свою зарплатную ведомость: где-то 100 рублей в месяц, где-то чуть больше или меньше, а однажды – 12 рублей 50 копеек. Еще менее мыслимые цифры назвали заключенные, когда их снимал скрытой камерой правозащитник Николай Щур, работающие на вредном производстве в Копейске: 7–8 рублей в месяц.
В статье «Made in ФСИН» в журнале New Times рассказывается история Игоря Крошкина, предпринимателя, бывшего заключенного ИК-1 Рязанской области. «Работая на швейке на протяжении трех с половиной лет, я получал в месяц 74 рубля, то есть за три с половиной года заработал всего 9498,17 рубля, а на мой лицевой счет было зачислено всего 2374,56 рубля», – говорит Крошкин. При этом руководители предприятий и сами заключенные на камеру называют цифры от 4 до 10 тысяч рублей в месяц на одного сотрудника, говорится в репортаже "Дожде".
Черная прибыль воображаемой «Ростюрьмы», таким образом, складывается из издержек на оплату труда, сведенных до нуля, как при крепостничестве. «Чтобы свести реальность с документами, сотрудники системы прибегают к различным уловкам: например, нанимают на одну ставку несколько человек или просто от балды вписывают показатели выполнения плана в несколько процентов от нормы (получается, что и платить нечего)», – говорит Щур.
Но если план выполняется только на 5%, то и официально товара производится только на 5% от заказа. Простор для увода средств из легального оборота широчайший. Даже по официальным отчетам рентабельность сотен малых предприятий, входящих в «холдинг» ФСИН, оказывается неплохой. В качестве примера приводится гусиная ферма: руководство говорит о 20% прибыли. Это легко объяснить: ФСИН не платит коммерческую аренду, получает свет и воду по льготным тарифам – этим даже хвастается тот же Коршунов в интервью.
Выручка и прибыль, которую показывают официальные документы колоний, вполне могут быть правдой, так как почти весь валовой доход съедают посредники: таких историй тоже много. Напрямую договор с той или иной колонией заказчики почти никогда не заключают. Прибыль оседает в фирмах-«прокладках», аффилированных с офицерами ФСИН, а колонии работают едва ли не в убыток, в свою очередь экономя на рабочих.
Читайте также – «Надо было шить учиться, а не трахаться в музеях» →
