Фото: Пресс-служба Музея истории ГУЛАГа
Средний возраст сотрудников Музея истории ГУЛАГа – 30 лет. Они не застали перестроечный взрыв публикаций о сталинских репрессиях. Но, по наблюдению директора музея Романа Романова, сегодня именно у миллениалов и последующих поколений сформировался спокойный и естественный запрос разобраться в этом периоде истории СССР. В интервью «Отделу культуры» Роман рассказывает о новом сборнике графических новелл «ВЫ-ЖИВШИЕ. Большой террор», которую музей представил на недавней книжной ярмарке Non/Fiction, а также объясняет, почему в России так сложно собрать точные данные о жертвах сталинского террора.
– Попытки переработать травмирующий опыт в виде комиксов явление нередкое, достаточно вспомнить знаменитый «Маус» Арта Шпигельмана, рассказывающий про Освенцим. «ВЫ-ЖИВШИЕ. Большой террор» – вторая часть вашего издательского проекта, рассказывающего в формате графических новелл о истории жертв сталинских репрессий. Как в Музее истории ГУЛАГа появилась эта идея?
– В экспозиции музея, которая называется «ГУЛАГ в судьбах людей и истории страны», есть шестнадцать историй людей, рассказанные при помощи документов, воспоминаний родных, личных вещей. Идея экспозиции была показать жизнь репрессированных как часть общей судьбы страны, и почти сразу появилась мысль сделать это и в виде графических новелл. Но все получилось только в 2019 году, когда к проекту подключилось креативное агентство BBDO: собрали 250 тыс. рублей на краудфандинговой платформе Planeta.ru, нашли профессиональных художников и издали первый сборник «ВЫ-ЖИВШИЕ», куда вошли истории четверых людей, чье детство и юность были искалечены репрессиями. Например, судьба Юлии Пашаевой, у которой расстреляли родителей, а ее отправили в детдом.
В этом году в издательстве «Самокат» вышла вторая часть комиксов, куда вошли еще шесть историй из нашей экспозиции, а графику сделали студенты Школы дизайна Высшей школы экономики. Для них это стало учебным проектом. И оставшиеся шесть историй мы тоже планируем издать.
- Какие еще издательские планы у музея?
- У нас большая издательская программа. Например, сейчас идет работа над пятитомником сочинений физика и ученика Ландау – Георгия Демидова, человека, который почти двадцать лет отсидел в лагере на Колыме, потом был в ссылке, дружил с Варламом Шаламовым, посвятившим ему два рассказа.
Демидов оставил чрезвычайно интересные воспоминания, которые могут претендовать на большую литературу. Как он писал их и хранил – это целый детектив. Пять экземпляров отпечатанного на машинке текста Демидов спрятал у знакомых в разных городах СССР, отказываясь передать труд за границу, чтобы его опубликовали там. В 1980 году сотрудники КГБ одновременно изъяли все папки. От шока, вызванного утратой дела жизни, он уже не оправился. Рукопись была возвращена дочери Демидова (что-то из тбилисского тайника, что-то из киевского) в 1988 году, через год после его смерти.
Общество «Возвращение» частично издало рукопись два десятилетия спустя. Наше издание будет максимально полным, дополненным перепиской, документами из магаданского архива, фотографиями.
- Многие российские писатели – Улицкая, Водолазкин, Яхина, Кибиров – обращаются к истории ХХ века, с документальной точностью восстанавливая трагические судьбы, будто стараются закрыть белые пятна советского периода. Похожие процессы есть и в драматическом театре, и в музыке…
- Мне кажется, это естественный процесс. В 1990-е был поток информации, но многое было замешано на идеологии и политической необходимости. Выплеснулось огромное количество нарратива, скопившегося в ящиках письменных столов, к этому процессу подключились СМИ, театр, кино. Но весь этот эмоциональный информационный перестроечный взрыв прошел мимо людей, родившихся после развала СССР.
