Здание ФРС. Фото: Ron Sachs / Global Look Press

Здание ФРС. Фото: Ron Sachs / Global Look Press

Есть непреложные законы рынка. Когда центробанк включает «печатный станок» — национальная валюта падает, а фондовый рынок растет. Когда выключает — все наоборот. Понятное дело: чем больше денег вбрасывается в экономику (то есть, растет ликвидность), тем легче с ними расстаться практически каждому — от покупателя в дискаунтере, до биржевой «акулы». Ну и ценность рубля/доллара/евро/йены становится меньше. Когда этот закон нарушается — значит, произошло что-то, сбившее привычный механизм.

Когда поздно вечером в среду ФРС объявила о результатах своего заседания, закономерность была нарушена. Американский регулятор заявил об удвоении скорости тейперинга — сворачивании т.н. «количественного смягчения». Проще говоря — ФРС заявила о том, что халява, в виде выкупа с рынка казначейских облигаций и ипотечных бумаг, закончится быстрее — не через полгода, а уже в марте. Если более официально, то с января выкуп казначейских облигаций будет сокращаться на 20 млрд долларов в месяц, а ипотечных бумаг — на 10 млрд долларов в месяц. Учитывая, что до ноября ФРС выкупала бумаг на $120 млрд, а с ноября выкупает меньше на $15 млрд каждый месяц, нетрудно подсчитать, что уже в декабре выкуплено будет бумаг на $90 млрд, а в апреле такой способ вливания ликвидности на финансовые рынки закончится.

Помимо сокращения вливаний, ФРС пообещала — правда, косвенно, через озвучивание ожиданий участников заседания, — повысить ключевую ставку. Запланированы три повышения в 2022 году и еще три — в 2023-м.

Но главное, конечно, было не в решении ФРС, а в комментариях к этому решению.

Во-первых, регулятор перестал называть инфляцию временной. Больше никаких разговоров о том, что в следующем году (или когда закончится эпидемия) инфляция вернется в означенные мандатом ФРС берега — 2%. Now it's official: ФРС не знает, когда инфляция вернется к этим показателям.

Во-вторых, больше никаких уверений, что денежно-кредитная политика ужесточаться не будет до достижения полной занятости. Тут стоит отметить, что у ФРС два мандата: сохранение целей по инфляции и по занятости. Вторая цель никак не хотела достигаться: до сентября безработица не падала, так как многим низовым работникам выгоднее было получать повышенные «ковидные» пособия, чем работать, зачастую, за меньшие деньги.

В сентябре «ковидные» раздавать перестали, однако выяснилось, что с рынка труда ушло более 3 млн человек. Считается, что большинство из них перестало искать работу из-за риска заразиться, ради ухода за престарелыми родителями (дома престарелых стали очагами инфекции) или присмотра за детьми, оставшимися без детских садов или учащимся на «удаленке». Теперь же в заявлении ФРС по окончании заседания говорится, что «прирост рабочих мест в последние месяцы был значительным, а уровень безработицы существенно снизился». Джером Пауэлл, глава ФРС, на пресс-конференции после заседания FOMC (комитета ФРС по операциям на открытом рынке, который, собственно, и принимал решение) вообще больше говорил о дефиците рабочей силы, чем о безработице. В целом же, ФРС ждет рекордно низкую безработицу в 3,5% до 2024 года. Как говорится — хотели бы ниже, но и так сойдет.

Почему риторика ФРС так резко переменилась? Ведь еще в ноябре все было наоборот: уверенность в снижении инфляции, беспокойство по поводу безработицы. Пауэлл заявил, что изменения взглядов произошли из-за ноябрьских данных по инфляции, которая вплотную приблизилась к 7% — рекорд за последние 39 лет. Злые языки утверждают, что повлияло утверждение кандидатуры Пауэлла на второй срок президентом США Джо Байденом: риторика главы ФРС изменилась буквально через неделю после этого события.