kremlin.ru
Выход еженедельных Хроник госкапитализма в минувший понедельник вынужденно пришлось перенести. Причины очевидны. Президент Владимир Путин выбрал четверг для реализации своего поворотного решения. Россия до и после 24 февраля — это, по сути, две разные России. С первых дней «специальной военной операции» в центре Европы новая жизнь безжалостно рвала нити с прежней реальностью: с тем, как привыкла работать, отдыхать, планировать, функционировать страна. По состоянию на вечер воскресенья неопределенность просто зашкаливала.
Все многочисленные российские кризисы предыдущей, дочетверговой эпохи, включая наиболее беспощадные (как, в частности, августовский дефолт 1998 года), на нынешнем фоне кажутся незначительными, переоцененными, а главное, преодолимыми. Ужасы происходящего на Украине, гуманитарные и политические последствия нынешних событий несоизмеримы ни с какими издержками в экономике. В полной мере сознавая это, мы, тем не менее, позволим себе контурно наметить масштаб этих издержек для России в результате рокового решения, принятого Владимиром Путиным. Санкции десятков стран, прежде всего США и государств Евросоюза, ударили главным образом по финансовой системе России, по ее технологическом сектору и свободе передвижения граждан.
Уже начались первые аресты воздушных судов, инициированные лизингодателями, а в понедельник самолет с Сергеем Лавровым на борту не смог пролететь над европейской территорией: визит министра иностранных дел, собиравшегося в Женеву на Конференцию по разоружению, пришлось отменить. Текущая блокада между тем еще не выглядит полной. Предельно жесткие санкции в отношении российской гражданской авиации, а также закрытие неба с обеих сторон в этом санкционном противостоянии буквально на глазах дополняется перекрытием морских и сухопутных маршрутов. В частности, власти Великобритании приняли решение запретить судам, связанным с РФ, заход в британские порты, а датская Maersk, крупнейший международный оператор, объявила, что прекращает прием новых заказов на перевозки морским и наземным транспортом в Россию и из России.
Тенденции к изоляции РФ от внешнего мира оформились не вчера. Если вести отсчет с крымской весны, они растянулись на долгие восемь лет, а если с Мюнхенской речи президента — то на все пятнадцать. Путь проделан немалый, и к началу нынешнего года года мы имели весьма печальную картину. Очевидный экономический ущерб от конфронтации с Западом режим решил восполнять единственно доступным для него способом — советским по духу усилением государственного контроля, фактическим огосударствлением рынка и рыночных отношений в стране в сколько-нибудь значимых секторах. Однако произошедший в четверг фазовый переход не просто никто всерьез не ожидал — он был немыслим даже при условии дальнейшей деградации всей системы: околонулевого роста экономики и дезинтеграции России на международном рынке — о вреде которой на второй день кровопролития и разрушений в украинских городах Путин посчитал уместным напомнить представителям крупного бизнеса, собравшимся к Кремле.
Встреча Владимира Путина с представителями деловых кругов / kremlin.ru
Можно только догадываться, что в тот момент думали о спикере и сделанном им сидящие в зале. Подозреваю, что даже на пределе эскалации конфликта, непосредственно предшествующей признанию Донецкой и Луганской народных республик и последовавшего за этим ввода российских войск, многим из них было крайне тяжело представить, что одержимость хозяина Кремля «решением украинского вопроса», как это формулировалось в скандальной колонке «РИА Новостей» (спешно удаленной), разом поставит под удар буквально все:
— Развитие российской науки: «Мы, ученые, — отмечалось в открытом письме, подписанном тысячами научных работников и журналистов, — теперь не сможем нормально заниматься своим делом: ведь проведение научных исследований немыслимо без полноценного сотрудничества с коллегами из других стран. Изоляция России от мира означает дальнейшую культурную и технологическую деградацию нашей страны при полном отсутствии позитивных перспектив».
— Культурную жизнь. «Все, что было сделано в культурном плане за последние тридцать лет, — отмечалось в другом открытом письме, — сегодня оказалось поставлено под удар: все международные связи будут разорваны, культурные частные или государственные институции будут законсервированы, партнерские отношения с другими странами будут приостановлены. Все это разрушит и без того хрупкую экономику российской культуры и существенно снизит ее значимость и для российского общества, и для международного сообщества в целом. Заниматься культурой и искусством в таких условиях будет практически невозможно. […] Это заберет у нас последние возможности полноценно работать, высказываться, создавать проекты, популяризировать и развивать культуру, отнимет будущее». (Институт «Стрелка» и галерея «Гараж» уже заявили о приостановке своей работы).
— Профессиональный спорт. Допинговые скандалы в прошлом нанесли сокрушительный удар по репутации российского спорта. Но происходящее сейчас — принципиально новый уровень отторжения. Международный олимпийский комитет выступил с рекомендацией к спортивным федерациям и организаторам мероприятий «не приглашать и не разрешать участие российских и белорусских спортсменов, а также официальных лиц». Международная федерация футбола (ФИФА) и Союз европейских футбольных ассоциаций (УЕФА) отстранили российские сборные и клубы от участия в соревнованиях под своей эгидой. Сотрудничество УЕФА с российским «Газпромом», одним из главных своих спонсоров, разорвано.
— Развитие российской экономики. Новый санкционный режим де-факто является межсекторальным, поскольку прямо или опосредованно затрагивает всю экономику, критически зависимую от импорта. Меры экстренной макроэкономической стабилизации, которые сейчас принимает ЦБ и правительство (подробнее об этом ниже), имеют главной целью купирование банковской паники и недопущение паралича финансовой системы. Однако логистическая блокада и ограничения в рамках экспортного контроля, принятые Западом, представляют экзистенциальную угрозу для технологических операций и цепочек поставок, которые полностью не смогла нарушить даже пандемия (к слову сказать, еще продолжающаяся).
Так, менее чем за неделю военных действий на Украине сокрушительный удар санкции нанесли по российской гражданской авиации. Эксперты сразу заговорили о «фактически авиационной войне» после запрета ЕС на продажу всех самолетов, запчастей и оборудования российским авиакомпаниям, тем самым парализовав примерно 40% национального рынка — при этом тогда было еще неизвестно (о решении объявлено ночью), что и американский Boeing приостановит поставки комплектующих и техподдержку, что затрагивает уже около двух третей коммерческого флота в стране. Аналогичная драма разворачивается на рынке автомобилей. После приостановки поставок машин и комплектующих от ведущих западных автоконцернов дефицит российского рынка только на текущий год был оценен в 400 тысяч автомобилей — но опять же в ситуации неполной информации, поскольку только за вчерашний день список производителей, временно отказавшихся работать с Россией, увеличился за счет Jaguar Land Rover, BMW и Ford.
—Международные перспективы российского бизнеса. Слова «Россия», «русский» и другие, имеющими близкие ассоциации с нашей страной, моментально стали на Западе худшей антирекламой, какую себе только можно представить. Начиная с прошлой недели, в новостных лентах почти ежечасно идут сообщения об отказе от партнерских отношений с российскими контрагентами. Волна «сброса» всего российского — от приостановки торговли российскими акциями на западных биржах до запрета на торговлю русской водкой— набирает обороты. А выход крупных иностранных компаний и институциональных инвесторов — энергетических гигантов BP, Shell, Exxonmobil, Норвежского фонда благосостояния и многих других— из ценных бумаг, проектов и рынков, связанных с Россией напоминает бегство. Уже в четверг, иностранцы, входившие в советы директоров крупнейших госбанков и госкомпаний, объявили о своем из них выходе «одним днем». Столь решительный разрыв связей наносит дополнительный урон долгосрочный репутации России. Таковы неконтролируемые издержки солидарной отвественности за решение одного человека.
«Рубль лишился 30% своей стоимости, российский фондовый рынок потерял 40%, торги приостановлены. Экономика России шатается, и виноват в этом только Путин, — подвел первые итоги санкций президент США Джо Байден в своей речи, текст которой размещен на сайте Белого дома — Российский диктатор, вторгающийся в чужую страну, несет издержки по всему миру. И я предпринимаю решительные действия, чтобы убедиться, что боль от наших санкций будет направлена на российскую экономику».
Тем временем в высоких кабинетах российской власти обсуждается спектр контрмер, которые, как мы знаем по опыту 2014-го, вполне могут стать отдельной большой проблемой.
«Что касается ответных санкций, они также подготовлены, — грозно заявила спикер Совфеда Валентина Матвиенко. — Они не будут зеркально отражать санкции против России, но мы хорошо знаем слабые места Запада и мы также подготовили целый пакет, целую серию санкций, чтобы применить в отношении тех государств, которые объявили санкции против России».
Что можно мысленно противопоставить столь апокалиптичной картине? На ум приходит только приобретенная не от хорошей жизни резистентность России как страны бесконечных кризисов. «Что-нибудь придумаем, выкарабкаемся, переждем, перетерпим» — приблизительно таким по инерции может быть настрой немалой части общества и даже элит. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков посчитал реакцию россиян «гиперэмоциональной» и пожелал им «спокойствия» («эмоции поутихнут»). Риторика возмездия, звучащая сегодня из уст западных политиков, должно быть, напомнит скептикам обещания экс-президента США Барака Обамы «разорвать в клочья» российскую экономику — явно преждевременные:
«Мы прижмем путинский режим и всех его близких, ответственных за его ужасающее нападение на Украину, — заявила министр иностранных дел Великобритании Лиз Трасс. — Лондон не успокоится до тех пор, пока экономика России не будет разрушена, а суверенитет Украины и ее территориальная целостность восстановлены» / «Мы собираемся вести тотальную экономическую и финансовую войну против России, — еще раз подчеркнул во вторник министр экономики и финансов Франции Брюно Ле Мэр в эфире радиостанции France Info. <…> Мы хотим атаковать сердце российской системы, мы нацелены на Владимира Путина, мы нацелены на олигархов, но мы также нацелены на всю российскую экономику, и российский народ тоже заплатит за последствия».
Элизабет Трасс и Сергей Лавров / mid.ru
В ответ на последнее заявление Дмитрий Медведев, заместитель секретаря Совбеза, призвал европейского чиновника следить за языком, напомнив, что «экономические войны в истории человечества часто перерастали в настоящие». Сложно не заметить, что не так с логикой экс-главы государства. «Настоящая война» уже вовсю идет, экономическая— ее следствие, а не причина. В свежих Хрониках госкапитализма:
