Сообщения агентств Reuters и AFP о многочисленных жертвах среди мирного населения в украинском городе Буче, фото- и видеокадры которых российское Министерство обороны объявило постановочной провокацией, должны стать основанием для проведения независимого расследования, заявил генсек ООН Антониу Гутерриш. Произошедшее могут обсудить на специальном заседании Совбеза организации. При этом ряд европейских политиков, шокированных увиденным, заранее анонсировали ужесточение санкций против России — возможно, в дополнение к очередному, уже пятому их пакету, который обещают принять в ближайшие дни.

Какими в ответ будут действия Москвы? C самого начала «спецоперации» и усиления санкционного давления мы не упускаем из виду вероятность асимметричных контрмер. До сих пор звучали лишь самые общие заявления. Власть так и не определилась, какого рода шаги она готова — или в принципе может — предпринять. Пару недель назад в МИДе отметили, что «вопрос ответных рестрикционных мер на беспрецедентное по масштабу и нелегитимное с точки зрения международного права санкционное давление на Россию со стороны США и ЕС прорабатывается правительством». Но пока мы наблюдаем лишь отработку формальностей — вроде принятого на неделе запрета на въезд в страну высшего руководства ЕС и большинства депутатов Европарламента.

Известные надежды связаны с рублевыми расчетами за экспортный газ. На неделе схема получила развитие в виде президентского указа, разрешающего платить в национальной валюте уже и за лизинг иностранных самолетов. Кремль пытается создать впечатление, будто ставит западные страны перед тяжелейшим выбором. В первом случае — в нарушенных собственных санкций поддержать рубль или столкнуться с энергетическим кризисом, который, если верить процитированному Bloomberg заявлению Михаэля Василиадиса, президента немецкого профсоюза работников химической промышленности IGBCE, непременно воспоследует:

«Резкий рост цен на энергоносители, но прежде всего возможное газовое эмбарго, сильно ударит по энергоемкой промышленности — матери промышленной сети. Последствиями будут не только сокращение рабочего времени и потеря рабочих мест, но и быстрый крах цепочек промышленного производства в Европе — с последствиями во всем мире». / «Мы говорим о [рисках] краха нашей промышленности, которая спасла нас во время пандемии коронавируса», — подчеркнул глава федерального союза немецкой промышленности (BDI) Зигфрид Руссвурм, комментируя в эфире телеканала ZDF возможный отказ Германии от импорта российского газа.

От российского газа на неделе полностью отказалась первая страна ЕС — Литва. А непримиримые противники любых торговых отношений с Москвой, как в частности Польша, призывают Европу не соглашаться на российские условия.

«Если такой шантаж будет использован против Польши, мы не поддадимся этому шантажу. В то же время я обращаюсь к канцлеру Германии, к канцлеру Австрии и другим не поддаваться путинскому шантажу», — заявил в субботу польский премьер Матеуш Моравецкий.

Тем временем уже заметны трещины в фундаменте паневропейской солидарности. «Первое впечатление, что такой порядок расчетов — в российских рублях — формально не нарушает санкционный режим и возможен», — говорится в латвийском концерне Latvijas Gāze. «Переход на другую валюту возможен, но технически крайне сложен. Можно попробовать, но потребуется время», — заявил итальянский премьер Марио Драги. Уточненный, но не противоречащий путинскому сценарий расчетов предположила французский министр экологического перехода Барбара Помпили. Как будто ничего не исключает словацкий премьер Эдуард Хегер («Поставки газа нельзя остановить […]. Если есть условие платить [за газ из РФ] рублем, то платим рублем», — пояснил министр экономики Словакии Рихард Сулик). Предсказуема позиция Венгрии, где глава кабмина Виктор Орбан явно не собирается отказываться от российского газа.

И все же речь, похоже, идет о расчетах в привычной твердой валюте, поступающей на валютные счета Газпромбанка и затем конвертируемой в рубли. Здесь мы во многом полагаемся на слова европейских лидеров после их общения с Путиным, которое, правда, мало у кого оставило впечатление кристальной ясности. «Насколько я понял, но я могу ошибаться, конвертация в рубли — это внутреннее дело РФ», — острожно допустил Драги. Разговор хозяина Кремля с Олафом Шольцом (в пересказе официального представителя кабмина ФРГ Штеффена Хебештрайта) завершился тем, что канцлер Германии попросил «письменной информации, чтобы лучше понять процедуру». После вчерашних сообщений о произошедшем в Буче позиция ЕС теоретически может измениться. Так, например, министр обороны ФРГ Кристина Ламбрехт предложила странам Евросоюза обсудить эмбарго российского газа. Однако маловероятно, что в ближайшее время тут будут приняты поворотные решения. Так что российские телезрители еще не раз услышат, как дрогнувшая Европа в итоге приняла жесткие, бескомпромиссные условия, выдвинутые президентом Путиным.

kremlin.ru

В случае с зарубежными самолетами Кремль, который ранее ограничил их владельцев в праве распоряжаться собственным имуществом, теперь предлагает тем аналогичную компенсацию — в рублях. Вряд ли такая схема впечатлит ирландскую AerCap — крупнейшего иностранного игрока в российском авиализинге. На неделе компания выразила готовность «прилагать усилия для изъятия дополнительных самолетов и двигателей у наших бывших клиентов из России» (пока ей удалось вернуть 22 самолета из 135, не считая трех двигателей). Путина, вероятно, мало интересует практический успех затеи — исходно крайне сомнительной, учитывая хотя бы тот факт, что на лайнеры в лизинге у российских клиентов приходилось около 5% балансовой стоимости общего авиапарка AerCap, и это определенно не та цена, которая способна кого-то ввести в искушение действовать в обход западных санкций.

В чем же тогда смысл? В создании видимости легитимности — готовности к формальному выполнению обязательств перед контрагентами. Пускай, по словам Путина, «они обманули российских партнеров, прекратив поставку, лизинг, обслуживание и страхование воздушных судов». Москва, невзирая на это, покажет миру пример ответственного делового поведения. Похожая логика проявилась в решении о продолжении выплат по суверенному внешнему долгу во избежание технического дефолта. В среде российских экономистов — завсегдатаев провластных СМИ оно практически произвело фурор. Один из них, Михаил Беляев, признал схему блестящей:

«Министерство финансов придумало, на мой взгляд, остроумнейший путь. Оно решило открыть определенные счета и переводить туда рублевые средства в полном объеме по курсу, который существует на данный момент, чтобы показать: деньги есть, они соответствуют той сумме, которую должны платить, и их готовы заплатить вам даже в рублях, если вы возьмете. Но дело в том, что им рубли не нужны. А если хотите получить в той валюте, которая вам нужна, разблокируйте наши долларовые счета. Все очень просто, логично и, на мой взгляд, достаточно красиво» (Сработало: РФ выплатила почти $300 млн по внешнему госдолгу в долларах из средств замороженных резервов ЦБ, сообщила в пятницу РБК со ссылкой на источник, близкий к Минфину).

Остается лишь один неудобный вопрос: так ли уж жизненно важен график платежей в нынешней ситуации? Ведь благодаря решению Владимира Путина от 24 февраля риск дефолта оказался наименьшей из российских проблем.

На эту сторону личности президента нечасто обращали внимание — по крайней мере до последних событий, поставивших на паузу традиционную кремленологию с характерными для нее поисками рационального в действиях российского лидера. А между тем строгий контроль внешних обязательств долгие годы был чем-то вроде пунктика, принципиальной позицией главы государства, регулярно докладывавшего стране о снижении долгового бремени. «Государственный внешний долг чуть-чуть сократился, — с гордостью отметил Путин в конце прошлого года. — Это минимальные значения в мире, где-то 4% [ВВП]» (На самом деле, внешний долг России в прошлом году вырос на $11 млрд (2,37%), составил $478,2 млрд, следовало из материалов ЦБ).

В то же время стремление Путина своевременно платить по западным счетам не стоит переоценивать — и уж тем более искать в этом загадочную этическую природу. Все решает текущая целесообразность. Например, те же влиятельные международные кредиторы, иностранные (преимущественно, европейские) промышленность и бизнес странным образом могут рассматриваться Кремлем в роли тактических союзников. Не все готовы отказаться от дешевых российских углеводородов, понести крупный убыток, закопать тут инвестиции, помноженные на годы работы. Поэтому немногие торопятся уйти из страны окончательно — даже в ситуации беспрецедентных санкций, тем самым ослабляя их потенциал. По аналогии с версией американских журналистов, считающих развитие миграционного кризиса в Европе играющим на руку Путину (чем больше украинских беженцев в европейских городах и хуже их положение, тем больше напряжения вокруг вопроса о заключении Киевом мира на условиях Москвы) можно допустить, что вызванная «спецоперацией» дестабилизация рынков и издержки компаний со временем оформятся в фактор политического давления — пускай, прямо сейчас градус общественного мнения в развитых странах делает такой сценарий попросту немыслимым.

Но что если экономическая война России и Запада продлится дольше, чем Путин готов терпеть? Репутация ответственного заемщика и педантичного делового партнера — даже если та и существует в основном в воображении Кремля — будет вычеркнута из списка приоритетов власти за ненадобностью. Возможно, это вопрос времени. В свежих Хрониках госкапитализма:

Госэкспорт. «Наше продовольствие — наше тихое оружие. Тихое — но грозное»