Пузыри земли. Почему российские правители убеждены в том, что весь мир - против них

Когда я слышу или читаю что-нибудь про «оголтелую русофобию» или про «антироссийские» поступки или высказывания, или про что-нибудь еще, «направленное против России», я как-то уже почти на это не реагирую.

Впрочем, вру, конечно. Реагирую. Но уже скорее по инерции, по неуместной в наши времена привычке повсюду искать смысл и хотя бы сколько-нибудь сносную, — на уровне младших классов средней школы, — логику.

Но вотще. С логикой, даже с самой элементарной — это не к «ним». «Они», как сейчас принято говорить, не про это. Здесь не логика, здесь нечто до-логическое, до-аристотелевское, нечто глубинное, затрагивающее те области подсознания, где вяло самозарождаются, а чаще умирают, не родившись, их экзотические представления о самооценке и самоуважении. А это, приходится признать, сильнее, чем какая-то там логика.

В соответствии с этой навязчивой, как тифозный бред, глубокой, как свежевырытая яма для сельского сортира, и малоподвижной, как бетонная плита, картиной мира ее носители, то есть российское политическое начальство всех уровней, внутренне убеждены в том, что весь мир, забыв обо всех своих делах и проблемах, занят исключительно мучительными размышлениями о том, как бы половчее им насолить. Не потому ли они, убежденные в том, что взрослый мир их ненавидит или хотя бы недооценивает по достоинству, делают все возможное, чтобы было таки за что. Многие из тех, чьи дети прошли или проходят в данный момент пубертатный период, хорошо понимают, о чем идет речь.

В соответствии с этой картиной мира, все вокруг, разумеется, думают и действуют ровно так, как на их месте действовали и думали бы они сами. А им не остается ничего другого, кроме как выдувать впечатляющих размеров пузыри собственной значительности и своей особой роли в мировых делах.

Эти пузыри раздуваются не только для самих себя как свидетельство собственной важности и необходимости, но и для других представителей все того же начальства, тех, кто главнее их. Это, в сущности, те самые шекспировские «пузыри земли». Вспомните: «Земля, как и вода, содержит газы — и это были пузыри земли». На невольной, не предусмотренной не только Шекспиром, но и автором этих строк паразитической ассоциации не стоит заострять внимание — «Газпром» тут ни при чем.

А при том здесь то, что все вокруг — против них. А если учитывать, что географо-политическое понятие «Россия» в их представлении ограничивается лишь той в целом малочисленной, — а на мой вкус могло было бы их быть и поменьше, — группой лиц, встроенных в не столько сложную, сколько громоздкую иерархическую систему, которую для краткости и, главное, для пущей важности, принято называть «государством», то, разумеется, все вокруг «против России». Чего тут непонятного? Все понятно.

Маргарита Симоньян на ПМЭФ-2021

Maksim Konstantinov / Global Look Press

Все понятно. И все в каком-то смысле может быть оправдано, если, конечно, смириться с тем, что я, вы, мы все, все законопослушные и современные люди современного цивилизованного мира не считаемся Россией. Я лично с этим решительно не согласен, и это свое несогласие я выражаю и намерен выражать и впредь всеми доступными мне способами, при каждом случае, какой покажется мне уместным и настолько часто, насколько я сочту это необходимым.

А то, что все против них, именно этой группы лиц, а не России — это ведь более или менее так и есть.

Когда-то коммунистическое начальство решило присвоить себе русскую литературную классику, имея в виду, что это все исключительно «за них».

Они стали активно использовать отечественную, а заодно и мировую классику в своих интересах. Не заручившись ее согласием, они приняли ее себе в союзники в их борьбе с наследием царизма, капитализма и вообще «проклятого прошлого».

Но уже к 1960-м годам для все более и более широкого круга граждан становилось все очевиднее и прозрачнее, что и Пушкин, и Гоголь, и Некрасов, и Толстой, и Щедрин, и Лесков, и Герцен, и Белинский, и Чехов — скорее против них, чем за.

Я хорошо помню тот стихийный и поначалу робкий и неуверенный процесс перекодировки классических цитат и персонажей из школьной программы. Вдруг оказалось, что все эти «унтеры Пришибеевы», все Ноздревы и Собакевичи, все Добчинские и Бобчинские и даже все образы всех лишних людей — это вовсе не только про царизм и про темное прошлое. Совсем не только. И даже — не столько.

Это давно уже против них, и они это уже хорошо понимают, когда норовят исключить из школьных программ то одни, то другие «русофобские» произведения.

Владимир Мединский

Kremlin.ru

В те годы, когда классика казалась им союзницей, «против них» было неофициальное искусство, особенно то, что проходило по ведомству авангарда.

Они не понимали, что это вообще такое, поэтому воспринимали это как что-то «против них». Уже хотя бы потому, что уж точно — не за…

И, в общем-то, правильно они это понимали.

Свободное искусство, разумеется, было против них. Потому что вообще все живое, все сложно устроенное и все нетривиальное всегда было, конечно же, против них.

А при этом поэт или художник, решавший прежде всего художественные задачи, никогда не думал о том, за или против кого он делал то, что он делал. Особенно — «против них». Слишком уж это простая и мало интересная задача. Да и вообще — много чести.

Ну, а что там еще «против них»?

Против них более или менее всё и все, включая их самих.

Если я, например, скажу, что я ненавижу пошлость, это, разумеется, против них. Если я скажу, что человек главнее государства, это еще как даже против них. Ну, и так далее.

Так уж получилось, что все живое и человечное — против них. Перефразируя старую, не очень пристойную шутку, можно сказать, что против них все, что шевелится. Все, что шевелится, все, что дышит, чувствует, думает и говорит человеческим голосом.