Владимир Путин на митинге-концерте в «Лужниках»
kremlin.ru
Сегодня юбилейная годовщина события, значимость которого для истории сложно переоценить. 31 октября 1922 года идеолог итальянского «революционного национализма», ставивший единство нации и патриотизм выше классовых различий и коммунистического интернационализма, Бенито Муссолини, стал премьер-министром Италии. Фашизм — довольно молодое на тот момент политическое течение — впервые пришёл к власти в крупной европейской стране. С этого дня начинается отсчёт эпохи, которая продолжалась несколько десятилетий и ознаменовалась попытками построить корпоративистские государства в разных европейских странах — от Португалии и Румынии до Германии и Испании. Даже поражение стран «оси» в развязанной ими Второй мировой войне и падение нацистского режима в Германии, а также фашистских правительств в Италии, Румынии и Венгрии не завершило политическую историю этого движения, которое в несколько смягчённом и модифицированном виде дожило в Испании и Португалии до 1970-х годов.
Оценка фашизма в Европе, будем вполне откровенны, становится вновь актуальной в свете стремительной эволюции нашей собственной страны в направлении тоталитарного государства, проникнутого мракобесной имперской идеологией. Ещё в 2015 году я говорил о том, что в России формируется относительно мягкий фашистский режим, подчёркивая, что классические определения фашизма указывают на основные черты, легко прослеживаемые в современной Российской Федерации.
Адольф Гитлер и Бенито Муссолини во время парада
Mary Evans Picture Library / Global Look Press
Так, Роджер Гриффин указывает в их числе на политическую эстетику романтического символизма, масштабную мобилизацию, апологию маскулинности и харизматического лидерства, а также на допущение насилия, производимого «от имени народа», как массового явления. Многие авторы подчёркивают, что фашизм выставлял себя жёстким оппонентом «морального упадка», считая, что этого можно добиться через приоритет «единой воли» над интересами индивидов и авторитарную форму правления.
Одно из определений, принадлежащее Роберту Пакстону, стоит воспрoизвести полностью: «фашизм — это политическое движение, отмеченное болезненной концентрацией внимания на социальном упадке, унижении или ощущении себя жертвой и <как следствие> на компенсаторном культе единства, энергии и чистоты, в рамках которой массовая партия индоктринированных националистических активистов, в трудном, но эффективном сотрудничестве с представителями традиционных элит, попирает демократические свободы и посредством "спасительного насилия", отрицая юридические или этические преграды, обеспечивает подавление недовольных внутри страны и её внешнюю экспансию».
Эмилио Джентиле называет важной чертой фашизма «корпоративную организацию экономики, которая подавляет свободу профсоюзов, расширяет сферу государственного вмешательства и ставит целью достичь… объединения "производящих отраслей" под контролем режима, сохраняя при этом частную собственность и классовые различия». В заключение стоит привести и пронзительное высказывание Питера Друкера, ещё в 1939 году сказавшего: «Fascism is a stage reached after Communism has proven an illusion» («Фашизм — это стадия, достигнутая после того, как коммунизм оказался иллюзией». — прим. ред.).
Однако если несколько лет назад аргументами в пользу таких сравнений могли выступать путинские авторитарные замашки и его рассуждения о «русском генетическом коде», который выступает «нашим главным конкурентным преимуществом в современном мире», то сейчас масштабная агрессивная война против соседнего государства, массовые убийства мирного населения и депортация сотен тысяч граждан другой страны заставляют вспомнить практически все практики, применявшиеся фашистскими режимами на протяжении их истории.
