Надпись «Иностранный агент. Love USA», нанесенная неизвестными на здание правозащитного центра «Мемориал» (признан иноагентом на территории РФ). Фото: Сергей Карпов / ТАСС
Очень часто в отношении многих из тех, кто по разным причинам покинул пределы государства и переехал жить в пределы другого, наши местные верноподданные или просто казенные люди любят употреблять глагол «удрать» или «сбежать». Так и пишут: такой-то и такой-то «сбежали», мол, в Грузию, в Армению, в Израиль, в Германию, в Америку, в Латвию, в Чехию, в Польшу, в Казахстан. И в прочие «русофобские» царства-государства, число которых по чистому совпадению растет прямо пропорционально интенсивности мудрых и взвешенных внешнеполитических телодвижений или высказываний российского руководства, а также многочисленных медийных проводников и истолкователей мутной доктрины «русского мира», выползающего, как взошедшее тесто из кастрюли, за нерушимые границы собственного без того необозримого государства.
Не «уехал», заметьте, не «переехал», не «переселился», а именно «сбежал». Или, пуще того, «удрал».
Этим олухам даже не приходит в голову, что из нормальных государств не бегут.
Нормальный человек нормального современного мира едет жить — постоянно или временно — туда, в те места, где ему хорошо и удобно. Одни — туда, где спокойнее и тише, другие — где веселее и шумнее. Одни — туда, где теплее. Другие — где прохладнее. Одни — туда, где лучше работается. Другие — где им больше подходит климат. Одни едут учиться. Другие — учить. Зарабатывать или тратить. Лечиться или лечить. Учить чужой язык и преподавать свой. Знакомиться и жениться. Тосковать по родине или не тосковать по ней. Любить ее издалека или бранить ее на все лады.
В двадцатые годы прошлого века множество американских поэтов, писателей и художников «сбежали» в Париж, в те годы — общепризнанный центр нового искусства. Так, например, в Париж на какое-то время «сбежал» американец Эрнест Хемингуэй. А потом взял и «сбежал» на Кубу. Ну не предатель ли своей великой родины?! Не иностранный ли агент?
И можно ли себе вообразить, чтобы кто-нибудь из его соотечественников применил по отношению к нему слово «удрал»?
Из нормальных государств не удирают. Удирают из плена, из тюрьмы, из концлагеря, из замка Иф. С чем из перечисленного приятнее ассоциировать свою и мою страну этим дремучим существам, за многие столетия так и не выросшим из допотопных родоплеменных представлений о мире и о человеке?
Убегают только те, кого удерживают насильно. А остальные уходят, уезжают, переезжают, путешествуют, меняют место обитания и т.д.
Из СССР иногда убегали, да. Убегали артисты, музыканты, шахматисты, ученые. Из заграничных командировок, с научных конференций, с зарубежных гастролей возвращались не все.
Из дурных государств иногда действительно убегают. Из дурных государств иногда изгоняют. Бывают беглецы, бывают изгнанники.
В родоплеменных обществах чуть ли не самым страшным наказанием за какие-нибудь преступления — вроде сглаза и порчи — служило изгнание. Преступника и убивать не надо было: человек, не мыслящий своего существования вне племени, сам чах и умирал.
Те из наших граждан, кто продолжает мыслить в категориях «бегства» и не представляет себе, что где-нибудь, кроме их отстающего колхоза, существует тоже какая-то жизнь, не слишком далеко ушли от всего этого.
Простое и ясное понимание того, что человек, любой человек, наделен естественным правом находиться там, где ему хочется, дается нелегко.
Дело не только в коллективном или персональном сознании. Дело в дискурсивных особенностях.
Государственный советский и послесоветский дискурс — это всегда дискурс военного времени. Поэтому писатель, опубликовавший свой роман за границей, естественно, воспринимался как перебежчик в стан врага. Как предатель. Как «агент влияния». Поэтому и сегодня столь зловеще звучит термин «иностранный агент».
«Иноагентами смогут признавать даже без иностранного финансирования. Для этого достаточно будет находиться под иностранным влиянием», — разъяснил какой-то соответствующий чин.
Про это «влияние» мне, конечно, особенно понравилось. Понравилось потому, что, вообще-то, под этим самым влиянием находятся более или менее все. По крайней мере все те, кто не только умеет читать, писать, видеть и слышать, но и умеет этими умениями худо-бедно пользоваться.
Буквально каждый, независимо от того, «убежал» он или до поры до времени «сидит на попе ровно», непременно находится под чьим-нибудь иностранным влиянием.
Под тлетворным, например, влиянием Уильяма Шекспира, Чарлза Диккенса, Марка Твена и Вальтера Скотта. А также — Уильяма Фолкнера, Марселя Пруста, Франца Кафки и Джеймса Джойса. А также — Баха, Гайдна, Моцарта, Бетховена, Луиса Армстронга и Джона Леннона. А также — Чарли Чаплина, Феллини, Бунюэля, Тарантино. А также — Джотто, Леонардо, Веласкеса, Брейгеля, Ван Гога.
Очень, между прочим, многие наши соотечественники испытывают сильнейшее влияние таких иностранцев, как Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Весьма заметная часть российского населения находятся под влиянием иностранного пророка Магомета. А кто-то является агентом влияния Будды, а он, между прочим, тоже иностранец.
Это сколько же агентов в одной отдельно взятой!
И в основном — без финансирования. Хотя, конечно, лучше бы с финансированием. Не так все-таки обидно.
