Битва за турецкий штандарт, картина Юзефа Брандта, 1905 год
Изображение: Wikipedia
Этой зимой власти РФ, кажется, нашли главных виновников за все беды страны. На их роль идеально подошли те граждане России, что оставили её пределы после вторжения в Украину и (особенно) осенней «частичной» мобилизации. Уехавшим россиянам то предлагают запретить быть самозанятыми, то требуют их поголовного внесения в списки иноагентов или «предателей», то — грозят лишить любого имущества на исторической родине. Дальше всех здесь, как и всегда, пошёл Дмитрий Медведев с многозначительными рассуждениями насчёт «тихих групп безукоризненно незаметных людей».
Причины депутатско-чиновничьей ненависти очевидны. Поведение покинувших страну совершенно перпендикулярно тому лубочному образу, что живёт среди властей РФ насчёт своих подданных. Идеальный россиянин не терзает себя лишними вопросами, не бухтит и не дестабилизирует ситуацию в стране, а ломает шапку перед начальством и никак ему не перечит (по крайней мере, открыто).
Но массовая эмиграция 2022-го парадоксальным образом лишь подтвердила любимые деятелями режима рассуждения о скрепах, преемственности и единстве российской истории. Бежать на окраины империи или за её пределы — от крепостничества, податей, рекрутского набора или засилья официальной церкви — вполне себе российская традиция, пусть и «неканонизированная». Как писал публицист Михаил Пожарский: «Бегство российских отказников — это не бегство плохих граждан от почётной гражданской обязанности. Это бегство крепостных от рекрутского набора. Настоящий „русский мир»».
Иногда «релоканты» прошлых веков уходили от нелюбимого им государства с такой фигой в кармане, что перебегали на службу его внешним врагам. Причём государственную измену у них получалось совмещать с сохранением исконной идентичности и обычаев. Пример тому — судьба казаков-некрасовцев. Почти два века эти беглецы с Дона и их потомки служили Османской империи в войнах против России, взаимодействуя при этом с другими волнами изгнанников.
Из провалившегося мятежа — в затяжную релокацию
Современный россиянин склонен воспринимать эпоху Петра I как нечто однозначно позитивное и радостное. Реформы, карнавалы, фейерверки, боярам бреют бороды, а в ассамблеях подают кофе с шоколадом. На деле внешний лоск европейскости получило абсолютное меньшинство населения. А вот подавляющее большинство испытало совсем иное: усиление крепостничества, подушную подать и рекрутский набор на затяжную войну со Швецией.
Многие крестьяне находили выход в бегстве. Уходили на полудикий в ту пору Дон, откуда, как гласила древняя традиция, «выдачи нет». Впрочем, на то Пётр I и был царём-реформатором, чтобы ломать обычаи своих дремучих подданных. В июле 1707 года монарх издал указ о сыске в донских городках и отправил на юг карательный отряд московского боярина Юрия Долгорукова.
Памятник Кондратию Булавину в современном украинском Бахмуте, 2014 год
Фото: Wikipedia / Masteralexandr
Долгоруков за полгода на Дону выловил около 2000 беглых рекрутов и крепостных. Всех их вернули к «законному» месту пребывания. Местные жители потом вспоминали, что станицы и городки буквально вымирали при одном приближении не в меру энергичного москвича.
«И они, князь с старшинами, будучи в городках, многие станицы огнём выжгли и многих старожилых казаков кнутом били. Губы и носы резали, и младенцев по деревьям вешали»
— участники будущего восстания о деятельности Долгорукова
Недовольных столичным гостем возглавил бахмутский атаман Кондратий Булавин. В октябре 1707-го пошедшие за ним казаки подстерегли отряд Долгорукова, разбили солдат и расправились с командирами, включая самого боярина. Изначально большинство казаков не поддержали Булавина. Его небольшую «армию» разбили лоялисты войскового атамана Лукьяна Максимова, а сам лидер мятежников бежал в Запорожье.
Весной 1708 года Булавин вернулся на Дон с новыми силами и доступной политической программой: защита казачьих прав, борьба с «боярами, прибыльщиками и немцами».
Бунтовщик быстро захватил донскую столицу Черкасск, казнил старого недруга Максимова и поднял народную войну, сопоставимую по масштабам с восстаниями Степана Разина и Емельяна Пугачёва. Летом 1708-го, после череды военных неудач, одумавшаяся казачья верхушка образовала заговор. Булавин в итоге не то покончил с собой, не то погиб в перестрелке. Переметнувшиеся казаки выдали сторонников атамана правительственным войскам.
Смерть атамана Булавина, иллюстрация Р. Ф. Штейна для журнала «Нива», XIX век
Изображение: Wikpedia
К тому времени восстание охватило многие регионы юга России. На Волге булавинцы с переменным успехом держались ещё полгода. Только в начале 1709 года командовавший остатками мятежных войск Игнат Некрасов принял непростое решение — с боями уходить на Кубань, ещё неподконтрольную России.
