Битва за Бельчите, сентябрь 1937 года. Мятежники-артиллеристы ведут огонь по наступающему врагу
Изображение: Wikipedia / Augusto Ferrer-Dalmau
За 17 месяцев российского вторжения в Украину наблюдателю приелась репортёрская формулировка «бои идут непосредственно в городской черте». Сухие слова обычно скрывают полное уничтожение того или иного населённого пункта. Мариуполь и Попасная, Северодонецк и Лисичанск, Марьинка и Авдеевка, Соледар и Угледар, ну и, конечно же, Бахмут. Полномасштабная война уже превратила в руины целые города, которые «освободители» на словах спасали от «киевских неонацистов». И как раз упорство их защитников во многом разрушило изначально наполеоновские амбиции Москвы.
Мировая история знает много примеров, как ранее никому неизвестная точка на карте неожиданно становилась полем для судьбоносной битвы. И защитники обгоревших развалин своим упрямством порой рушили красивые планы неприятельских военачальников. Для Гражданской войны в Испании такую роль сыграли местечки Кинто и Бельчите в окрестностях города Сарагосы. В августе 1937 года республиканская армия планировала с ходу взять эти населённые пункты и продолжить задуманное переломным наступление.
На деле атаковавшие споткнулись об упорную оборону. Перелома в войне так и не случилось. Больше того, политики республики и командиры её весьма неоднородных по составу войск напрочь переругались между собой, чем лишь приблизили собственное итоговое поражение.
Интернациональная помощь бензином и гранатами
24 августа 1937 года. Охваченная Гражданской войной Испания. Друг с другом здесь сражались не только жители самой пиренейской страны. На помощь идейно близким товарищам спешили люди разных национальностей. В зависимости от взглядов они выбирали и воюющий лагерь — Вторую республику с левым правительством Народного фронта или ультраправых мятежников генерала Франсиско Франко.
Как раз служившие у республиканцев бойцы 15-й интернациональной бригады шли на острие нового наступления в провинции Сарагоса. Здесь преобладали выходцы из англоговорящих стран — сведённые в батальон Авраама Линкольна американцы, британцы и ирландцы. Боевое задание добровольцев выглядело простым — взять село Кинто-де-Эбро, где в лучшие времена едва жила пара тысяч человек. Разведка сообщила, что основные силы франкистов уже бежали из Кинто. Осталась, мол, буквально горстка перепуганных новобранцев.
Бойцы 14-й интербригады Испанской республики, 1937 год
Фото: Wikipedia / Госархив РФ
На палящей испанской жаре интербригадовцы пошли на штурм Кинто. Их прикрывали восемь новеньких советских танков. А село встретило незваных гостей неожиданно плотным и ожесточённым огнём. Линкольновцы быстро обнаружили, что здесь засели многие сотни франкистов, притом самых стойких — карлистов, рьяных монархистов из ополчения «Рекете».
До 1936 года карлисты, с их искренним стремлением вернуть Испанию в средневековье, выглядели нелепыми фантазёрами. С началом войны же «Рекете» показали себя исключительно фанатичными и дисциплинированными солдатами.
В 15-й интербригаде изначально рассматривали Кинто промежуточным пунктом на пути к главной цели наступления, крупному городу Сарагосе. «Зачистка» же деревушки очевидно растягивалась, а командование не разрешало обойти её и идти дальше на запад. Овладение каждой точкой в селе влекло ненужные жертвы. Так, ветеран ИРА Питер Дейли повёл группу британцев и ирландцев на штурм поднимавшегося над Кинто холма. Опять же, полагалось, что франкистов там почти что нет. Но атакующие сразу попали под плотный огонь неприятеля. Дейли пал буквально от первой пули. Ирландец счастливо пережил две войны у себя на родине и по нелепой случайности погиб в чужой стране.
Тогда разъярённые интербригадовцы стянули к Кинто всю имевшуюся артиллерию. Село буквально разобрали по камням. Уже потом туда вошла пехота. Иностранные добровольцы перестраховывались: забрасывали гранатами и подожжёнными канистрами бензина все казавшиеся им подозрительными развалины домов. Возможные жертвы среди прятавшихся там женщин с детьми их волновали мало.
Немецкий военный инструктор проводит смотр новобранцев франкистской армии, январь 1939 года
Фото: Bundesarchiv, Bild 183-E20569–21
26 августа, на третий день «зачистки», разрозненные остатки мятежников в Кинто держали круговую оборону на вершине холма и в сельской церквушке. Никаких шансов спастись у них не было. В часовенке республиканцы сломили сопротивление последних защитников проверенным способом — вкатили туда подожжённую бочку с бензином. А взять холм неожиданно помогла франкистская авиация: лётчики по ошибке отбомбились по своим.
Из оборонявших холм линкольновцы лучше всего запомнили некого немолодого русского. Тот отстреливался до конца, затем обругал противников последними словами на нескольких языках, после чего застрелился, не желая попадать в плен.
Судя по найденным документам, отчаянного сквернослова звали Анатолием Фоком. В молодости у себя дома он носил генеральское звание и явно воевал против большевиков за белую армию. В Испании офицер явно не искал почестей и наград — командовал всего лишь взводом «Рекете» как простой лейтенант. Видимо, Фок любой ценой искал реванша у ненавистных коммунистов. Хранимые им Евангелие и георгиевскую саблю американцы передали как трофеи своим советским товарищам.
Интербригадовцы также выяснили, что в Кинто им противостоял ещё как минимум один белоэмигрант — Яков Полухин. Тот погиб, руководя обороной церкви. Что за безумная война? — думали, наверняка, англичане с американцами, — даже русские воюют здесь и с нами, и против нас.
Установленный в Испании в 2012 году православный крест в память о погибших русских белоэмигрантах
Фото: Wikipedia / Orthodoxspain
Выживших товарищей Фока и Полухина ждала незавидная участь. После короткого допроса республиканцы переставили взятых мятежников к стенке. Церемониться с пленными не хотелось, ведь драгоценное время для овладения Сарагосой уходило на глазах. О гуманности же на втором году жестокой войны мало кто из её участников вспоминал всерьёз.
«Чистки», склоки и амбициозные планы
К лету 1937 года обе стороны испанской войны давно оставили надежду на быструю победу. Страна во всех смыслах раскололась пополам. Переехавшее в Валенсию легитимное правительство Второй республики контролировало восток страны и изолированный анклав на севере: Астурию, Кантабрию и Страну Басков. Хунта генерала Франсиско Франко, соответственно, удерживала западные провинции Испании.
Оба лагеря позиционировали себя борцами за всё хорошее против всего плохого. Франкисты объясняли, что защищают страну и всю христианскую Европу от чумы мирового коммунизма. Их противник заявлял, что отстаивает свободу от орд фашиствующих бунтовщиков. Мол, да, компартия у нас есть, но это только одна из сил, действующих в составе демократического Народного фронта.
Линия фронта к лету 1937 года, розовым показана территория под контролем режима Франко, фиолетовым — Второй республики
Карта: Wikipedia / NordNordWest
Обе стороны по-своему были правы. Республиканцы получали военную помощь от сталинского СССР, а националисты — от фашистской Италии и нацистской Германии. Иностранные партнёры, конечно, влияли на политический климат внутри враждующих лагерей. Франкисты воспроизводили у себя порядки режимов Гитлера и Муссолини: вождизм, национализм, однопартийность при жёстко антилиберальной и антикоммунистической риторике. Республиканцы позиционировали себя демократами, сохраняли парламент, выборы и многопартийность. Но с каждым месяцем местная компартия (КПИ) всё больше походила на партию реальной власти.
Коммунисты контролировали республиканские спецслужбы и командовали в наиболее боеспособных частях Народной армии. Их же политику проводило правительство премьер-министра Хуана Негрина, состоявшего в Социалистической партии. В первые же недели у власти Негрин — уже ответственный за вывоз золотого запаса Испании в СССР — нанёс ещё один удар по имиджу Второй республики. В мае 1937-го военная разведка разогнала альтернативную компартию ПОУМ, которую в Москве считали троцкистской. Актив объединения репрессировали, а её лидер Андреу Нин после ареста якобы пропал без вести — как выяснилось позже, его тайно казнили коммунисты.
Из операции очевидно торчали уши командированных Кремлём в Испанию коминтерновцев и агентов НКВД.
Разгон ПОУМ дискредитировал республику в глазах сочувствовавших жителей западных стран, многие из которых воевали в Народной армии добровольцами — как, например, писатели Эрнест Хемингуэй и Джордж Оруэлл. Негрин и коммунисты оправдывали такие действия необходимостью единства в борьбе с диктатурой Франко. Они указывали, что ПОУМ и дружественные ей анархисты создавали свои полуавтономные войска и вольные территории, что мешало воевать Народному фронту.
Республиканские ополченки, 1936 год
Фото: Bundesarchiv, Bild 146–1968–048–15
Дела на фронте для республики действительно шли всё хуже. С весны 1937 года франкисты постепенно уничтожали её северный анклав. Валенсия пыталась спасти басков и астурийцев ударами на других фронтах, но безуспешно. В июле 1937-го провалилось наступление Народной армии в центре страны, у города Брунете. Правда, генералы в Валенсии не отчаивались. Они выбрали для нового удара неожиданное место — в приграничном с Францией Арагоне.
Этот регион с самого начала войны оставался разделённым между лагерями, но ожесточённые бои обходили его стороной. Восточные округа остались за республикой, а западные, с крупнейшим местным городом Сарагосой, взяли под контроль мятежники. И начальник Генштаба Народной армии полковник Висенте Рохо предполагал, что неожиданный удар как раз по Сарагосе способен переломить ход войны. Для республиканцев наступал момент истины.
