Феликс Эдмундович вернулся. Пока — только в Службу внешней разведки. 11 сентября в московской штаб-квартире ведомства первому главе ВЧК поставили памятник. Не обошлось, как водится, без небольшой церемонии. Череду славословий в адрес Дзержинского отпустил директор СВР Сергей Нарышкин.
«Образ председателя Всероссийской чрезвычайной комиссии стал одним из символов своего времени, эталоном кристальной честности, самоотверженности и верности долгу. Его крылатые слова о том, что чекистом может стать лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками, стали значимым нравственным ориентиром для нескольких поколений сотрудников органов безопасности нашей страны».
В маленьком эпизоде скрыто несколько противоречий. Прежде всего, странно, что представители вроде как законной власти считают достойным памятника Феликса Дзержинского — человека, что при жизни демонстрировал к писанным законам искреннее презрение. Ну и, вдобавок, нёс прямую ответственность за гибель десятков тысяч людей — хотя здесь в симпатиях представителей российской власти уже мало что смущает (увы).
Причудливо и что над копией памятника — с «каноничного» монумента, перенесённого ещё в 1991-м с московской Лубянки на Крымский вал — трудился скульптор Владимир Иванов. Ведь среди других работ мастера есть монумент в Петровском парке, посвящённый жертвам Красного террора в Москве. То есть один и тот же человек увековечил память и убитых, и организатора их убийства.
Наконец, абсурдно, что сам Нарышкин за месяц до панегириков в адрес Дзержинского держал нашумевшую речь в ультраконсервативном духе. Ту самую, на Московской конференции по международной безопасности — про угрозу трансгендеров и наступление биомеханоидов. Выглядит загадкой, как в одном человеке могут жить столь разновекторные установки: пиетет перед революционером-коммунистом и любовь ко всему консервативно-традиционному.
Конечно, проще всего объяснить противоречие банальным незнанием истории. Например, пресловутых слов о голове, руках и сердце Дзержинский при жизни, по-видимому, не говорил. Впервые цитата появилась только в изданной в 1941 году биографии основателя ВЧК. Предположительно, автор, старый чекист Николай Зубов, её уже задним числом вложил в уста покойного шефа. Однако странную любовь российских элит к Феликсу Эдмундовичу объясняет не то, что те не знают отечественной истории — знают и ещё как, просто очень по-своему.
Любитель расстрелов и сала с картошкой
Небезынтересно о своём знакомстве с Дзержинским вспоминал историк Кирилл Александров. Конечно, речь не шла о непосредственной встрече скончавшегося в 1926-м первого советского чекиста и родившегося уже в 1972-м будущего учёного. Александрову, как и миллионам других советских школьников, выпало внеклассное чтение рассказов о прародителе отечественных спецслужб.
Само по себе творчество писателя Юрия Германа весьма примечательно. Вышло что-то вроде не то адаптации, не то пародии на христианские жития святых. Юный Феликс там сперва обличает социальные язвы соседнему мальчику, избалованному барчуку. Потом — уже заматерев, примкнув к Партии — отказывается бежать с тюремного этапа, хоть его и умоляет конвоир. Затем, уже войдя в зрелость — еле-еле соглашается поесть картошки с салом, принесённой ему любящими подчинёнными по ЧК. Мол, товарищи, а вы сами-то ели?
«Про то, как сало достали, в рассказе ничего не говорилось. Но как мы с одноклассниками думали, его конфисковали у московских спекулянтов-мешочников. Потому что это несправедливо, когда у каких-то мешочников сало есть, а у чекистов его нет»
— Кирилл Александров
Житийный образ Железного Феликса тронул будущего историка. Он пошёл в библиотеку искать чтиво поосновательнее. По-видимому, попалась повесть того же Германа про Ивана Лапшина. Там писатель много рассказывал про любовь Дзержинского к детям, про искреннюю заботу о беспризорниках и сиротах. Разумеется, не объясняя, благодаря чему и кому в Советской России 1920-х годах оказалось так много потерявших родителей девочек и мальчиков.
Титульный лист издания
Фото: olx.ua
Но Александрова зацепила другая, в общем-то проходная деталь. В повествовании только пришедший в ЧК Лапшин получает по личному распоряжению Дзержинского со склада новенькие ботинки вместо прежних лаптей. Казалось, ну ещё одна агиография — радел Феликс Эдмундович за своих людей, вплоть до таких вот простоватых ванек. А у подростка вышло непонимание: откуда у ЧК в условиях всеобщей разрухи свой склад хорошей обуви? Как признаётся Александров, ответ к нему пришёл лишь в Перестройку.
Во время Красного террора чекисты конфисковывали у жертв предметы одежды и сбывали их за деньги. Говорят, даже Ленину выставили символический счёт за сапоги и костюм с подтяжками.
Однако, как показывает эпопея вокруг возвращения на Лубянку памятника Дзержинскому, нужные ответы ни в Перестройку, ни после неё нашли для себя далеко не все жители страны; особенно те, кому посчастливилось возглавить силовые ведомства. А, возможно, их никакие вопросы попросту и не терзали.
Максим, спасибо за, в очередной раз, блестящий очерк. Ни убавить, ни прибавить. Отлично.
Огромное спасибо!
Отличная статья. Для полноты картины можно было бы добавить как окончил товарищ свой земной путь.
Спасибо, Андрей! Увы, какие-то детали неизбежно упускаются в материалах подобного формата.
Франкенштейна из переработанных органов освежеванной истории логические противоречия не беспокоят.
Именно так.
Нынешним чекистам, пожалуй, больше всего нравится то, что товарищ Дзержинский, наводя революционный террор, свою семью держал в Швейцарии. Идеальное сочетание, они тоже так хотят
Ради справедливости добавлю, в 1919-м Софья Дзержинская всё же вернулась в РСФСР. Да и в Швейцарии она была по делам международной революции.
Все эти противоречия - мол, как это нынешняя власть смутьяна превозносит - кажущиеся. Превозносят не революционера (вот еще!), а создателя и первого главу сакрального ведомства, из которого аж нынешний правитель вышел. Понимать надо! Надо только понять, что истинная идеология/религия, называйте как хотите, доброго русского человека выражается простым положением: "Начальство всегда сакрально и всегда право". При этом совершенно неважно, каким образом это начальство пришло к власти! Екатерина и Петр III, Павел и Александр, большевики, постбольшевики... Революция, переворот, просто убийство - с того момента, как человек или группа людей воцаряются в Кремле они приобретают ореол самодержавной власти или, на языке китайских старших товарищей, мандат Небес. А их противники, даже если это сторонники вчерашнего руководства! немедленно превращаются в бунтовщиков и смутьянов. К Белому движению в России, несмотря на вроде бы имевшие место попытки реабилитации, до сих пор отношение скорее как к мятежникам. Почему? Так они же против кремлевской власти выступали! Стоит только это осознать и все загадки, как, это, мол, у них там сочетаются в одной непрерывной линии цари, императоры, генсеки и президенты (и практически все - молодцы), немедленно разрешаются. А кого из правителей в России презирают? Николай Второй, Хрущев да Горбачев. Они власть ухитрились потерять - плохие правители, негодные.
А почему бы и нет? Да и Борис Ельцин тоже встраивается в этот ряд.