Оксана Смит. "Любовь сильнее страха" (2024)
Есть такая дурацкая, но достаточно точная молодёжная фраза «Как мне это развидеть?». Весь 2015 год я и пыталась, и не могла развидеть то, что происходило вокруг. Накал Майдана и захвата Крыма прошёл, а на его месте, будто на заднем плане, фоном, однообразно-монотонной нотой шла война.
Человеческая память, словно лучом фонарика выхватывает разрозненные события, фразы, которые не всегда складываются в стройную картину, но всегда дают понятие об атмосфере и настроении.
Почему-то вспоминается Санкт-Петербург. Питер всё же вытащил меня в короткое путешествие на пятилетие нашей свадьбы.
Петербургское небо казалось надтреснутым, несмотря на то, что солнце светило вовсю.
Целую неделю у меня кружилась и болела голова. Трясясь по отвратительным колдобинам дорог, испытывая приливы физической тошноты и ничем не утоляемой жажды, я любовалась на красоту. Под надтреснутым небом, которое периодически норовило упасть мне на голову, возвышались величественные здания, золотые купола. Меня не покидало ощущение, которое может показаться расхожим мнением, почерпнутым из желчной натуры современного информационного пространства и смешанным с плохим самочувствием: ощущение роскошных украшений на очень грязном теле. Северная столица была столь же прекрасна, как дона Окана из романа братьев Стругацких «Трудно быть Богом».
Под толстым слоем великодержавной пудры скрывалось неприглядное естество. Конечно, можно написать целый трактат о том, что в любой стране есть свои недостатки, свои нищие, своя грязь. Однако есть нюанс. Зло в других странах называется злом и наказывается, а не притворяется солнцем и не царит надо всем…
Грязь — это всего лишь грязь, а не особый вид чистоты!
Я нисколько не умаляю достоинств этого города. Вероятно, он был чудом, когда возник на болотах триста лет назад. Но прочитав записки маркиза де Кюстина, побывавшего в России в 1839 году, я не могла не думать о цене великолепия.
Можно ли построить красоту с помощью уродства? И чем в таком случае становится красота? Не оправданием ли уродства?
Тогда эти вопросы были смутным предчувствием. Но сейчас их не задаёт лишь глупец или ленивый. Может ли абсолютно дикое, построенное на лжи, государство с травмированным народом создавать то, что останется в веках? И отвечает ли народ за ложь государства? Могу ошибаться, но, по моему мнению, народ только тогда называется народом, когда отвечает за своё государство — и когда активно протестует, если государство делает что-то не так.
Иначе это не имеет никакого смысла. Ведь государство — это всего лишь механизм, который должен служить для того, чтобы люди на определённой территории жили безопасно и хорошо. В нашем же случае государственный механизм был заменён идолом, куклой вуду, которой надо поклоняться и приносить жертвы. Эта страшная кукла требует безоговорочной любви. Она любит, чтобы её величали Матушкой, но мать из неё отвратительная. Всю красоту, созданную в веках, она присваивает себе и использует её в качестве подушки для своего безразмерного зада.
