Можно ли перепридумать Россию через шахматы? Интервью с автором романа-головоломки «Табия 32» Алексеем Конаковым

Алексей Конаков — поэт, литературный критик, независимый исследователь позднесоветской культуры. Этим летом у него в издательстве Individuum вышел роман «Табия 32» о России 2081 года, проигравшей войну с Западом. Страна изолирована от остального мира карантином и отстраивает заново не только экономику, но и идентичность: после периода «Переучереждения» основа российской идеологии — шахматы. Обсудили с автором книги, почему «Табия 32» — протест против «отмены русской культуры и автофикшена. Без спойлеров!

— Как появилась идея романа?

— Я как человек погруженный в основном в литературный контекст начал в какой-то момент сильно страдать от недостатка пространства на книжных полках. То есть, я покупаю книги, кто-то их дарит, их надо где-то хранить, а выкидывать книги я не приучен. И я подумал, что заменой огромным шкафам, где стоят сотни томов, может служить шахматная доска. Она не занимает много места, но при этом позволяет каждый раз рассказывать новую историю. Ведь никогда не бывает двух одинаковых партий. В зависимости от того, с кем вы играете, какое вы выбираете начало игры, какой стиль у вашего партнера, эта история будет рассказана в том или ином жанре. Бывают партии очень скучные, бывают очень динамичные, бывают по-настоящему страшные. То есть шахматная доска — это буквально сказка тысячи и одной ночи, которую вы можете носить с собой подмышкой.

Наверное, точно так же могли бы высказаться по этому поводу люди, которые играют в покер или компьютерные игры, просто шахматы я знаю лучше. Поэтому сюжетом «Табии 32» была замена русской классической литературы не на преферанс или на Counter Strike, а именно на шахматы.

— Можно ли тогда сказать, что культура, выстроенная вокруг литературы более авторитарная — и смысл замены ее на игру как раз в демократизации?

— Я думаю, да, это верное соображение, потому что моя главная претензия к любой книге в том, что она очень авторитарна. Когда мы танцуем или занимаемся спортом, мы можем рассеивать наше внимание, можем думать о чем-то другом, но при чтении книги это невозможно. Книга требует всего нашего внимания.

Шахматы в этом плане гораздо более демократичны. Это взаимодействие с партнером, достаточно чуткое и нежное взаимодействие. Классики советских шахмат спорили о том, что такое шахматы: наука, искусство или игра. И отвечали на этот вопрос по-разному. Но все-таки игровой элемент очень силен. А игровой, значит, и развлекательный. И, я думаю, подавляющее большинство шахматистов играют в это именно ради чистого удовольствия, а не ради создания каких-то художественных шедевров. Поэтому игра меньше давит на людей и дает им больше свободы.

— Когда примерно возникла идея романа? Если осенью 2022 года представить себе разгромное поражение России было легко, то сейчас такой вариант развитий войны не очевиден.