Один из лидеров «Имарата Кавказ» Анзор Астемиров, уничтоженный в Нальчике вчера вечером, вовсе не походил на других лидеров боевиков. До того, как перейти на положение подпольщика, он не угонял самолеты, как Шамиль Басаев, и не участвовал в бытовых драках в Тюменской области, как Доку Умаров. Буквально за пару лет до объявления в международный розыск Астемирова можно было увидеть на вполне солидных конференциях по взаимоотношениям религии и общества, проходивших в Москве. Сообщается, что одна из конференций, где он был в числе докладчиков, была поддержана фондом Сороса. Путь, который прошел Астемиров, гораздо поучительнее пути многих его единомышленников. Вряд ли уже этот путь чему-то научит тех молодых людей, которых Астемиров увел за собой «в лес». Но поучительным он в первую очередь должен стать для тех, кто по должности или по убеждениям стремится не допустить нового обострения ситуации на российском Кавказе. Судя по биографии, многое в судьбе Астемирова предопределила учеба в исламском университете в Саудовской Аравии. В первой половине 90-х ехать в исламские учебные заведения Ближнего Востока было на Кавказе почти модой. Организаторы таких поездок имели весьма неплохой бизнес, а клиентами их чаще всего оказывались «юноши из хороший семей», к каковым принадлежал и Астемиров. Куда именно ехать и чему именно там научат – для многих было вторым вопросом. Ислам в массовом северокавказском сознании тогда еще не распался на «правильные» и «неправильные» направления, да многие и вовсе не знали о глубине разделений внутри этой религии. Особенно плохо с таким знанием дело обстояло в западной части Кавказа – в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и среди мусульман Осетии. Там, в отличие от Чечни и Дагестана, местная исламская традиция была не слишком давней и не пережила советских гонений, образованных мусульман в той же Кабардино-Балкарии на момент распада СССР было крайне мало. Но именно поэтому те, кто поехал с запада Кавказа «к арабам» и продемонстрировал успехи в учебе (а не вернулся бесславно домой уже через пять–шесть месяцев, как многие), получали на родине особый авторитет. Так случилось и с Астемировым. Однако быстро завоеванное им лидерство среди молодежи так же быстро привело его к конфликтам с мусульманскими руководителями старшего поколения, в основном, арабских университетов не заканчивавшими. На протяжении нескольких лет силовики взирали на этот конфликт отстраненно, но потом, уже в начале нулевых, довольно активно включились на стороне «старших». Если объяснять эту перемену федеральными интересами, то они могли быть связаны со второй чеченской войной, во время которой естественно было стремление свести к минимуму присутствие на Кавказе неконтролируемого ислама. Вполне возможно, что в федеральные интересы вплетались и местные. Как бы то ни было, за пару лет до нападения на Нальчик Астемиров и его товарищи уже в полной мере жили двойной жизнью. С одной стороны – конференции, научные семинары, общение с правозащитниками и исламоведами, с другой – противостояние милиции и накопление оружия в местном «джамаате», появление связей с чеченскими боевиками. Чем глубже становилось противостояние с правоохранительными органами, тем меньше шансов было и для внутриисламского диалога, и вообще для сохранения легального существования. Правда, многие наблюдатели утверждают, что долгое время создатели «джамаата» рассчитывали сыграть на внутренних конфликтах силовиков, надеялись, что какие-то федеральные структуры захотят создать себе «капитал» в виде хороших контактов с неофициальным исламом. Рубикон, окончательно отсекший подобные варианты, был пройден во время нападения на Нальчик 13 октября 2005 года. За ним последовали годы существования «а ля Бен Ладен» с периодическими публикациями видеообращений на экстремистских интернет-сайтах.