На улице тепло, граждане вышли на свежий воздух, открываются многочисленные веранды и террасы кафе и ресторанов, на еле пробившейся травке лежат люди: кто-то читает, кто-то ужинает сандвичами и пивом.
Компания бедных менеджеров отмечает на газоне сквера у Славянской площади день рождения подружки: с цветами, вином и дешевым тортиком, кругом мир и благодать.
На соседней с Солянкой улице у хоральной синагоги евреи празднуют День Независимости Израиля, по проезжей части шустрят дети с израильскими и российскими флажками, будет угощение и фейерверк; прохожие, идущие по переулку, не морщатся, машины притормаживают; обыденное дело.
Посол Израиля ест пирожок с капустой и ждет начала фейерверка, где в финале засияет цифра 62, – столько лет празднует народ Израиля свой день рождения.
Звонит русский писатель, определяющий свое политическое лицо как «русский националист», и просит организовать ему дискуссию с раввинами по прояснению неясных мест в Торе, раввины не против: готовы встретиться и завтра же прояснить.
Уже вечером в доме московского ученого-бюджетника по трем телевизорам члены его семьи смотрят на чудеса.
Теща, твердокаменная большевичка, яростно билась на стороне Проханова против Новодворской за право Ленина лежать в Мавзолее; режиссер Меньшов тоже не даст хоронить вождя, мотивируя тем, что пройдут годы и идеи Ленина овладеют всем миром, и мы опять потеряем наш приоритет на социализм, если не сможем предъявить мощи Ленина всему свету. У нас опять украдут победу, как уже было с Великой Отечественной войной, где мы теперь одни из многих союзников.
По другому каналу дочь, аспирантка, смотрит на редкую птицу Явлинского, который несет по кочкам власть, он неплохо выглядит и на что-то надеется.
Зять-антиглобалист с внучкой у себя в комнате, оттуда слышно, как либеральные тетки Толстая и Смирнова допрашивают главу российского комсомола Дарью Митину о том, могла бы она стрелять в малолетних детей последнего государя-императора в Ипатьевском доме; комсомолка твердо отвечает, что, исходя из исторической целесообразности, можно, тем более, что у нее разряд по стрельбе. На вопрос, что бы она сделала с детьми Фридмана в случае победы и прихода к власти, отвечает уклончиво, но по глазам видно, что рука у нее не дрогнет.
Мы с товарищем не слушаем и не смотрим, мы пьем на кухне водку и удивляемся: откуда такой плюрализм, и что случилось в нашем Отечестве?
Вулкан в Исландии вроде потух, а в нашей атмосфере резко потеплело; может быть, сланцевый газ смягчил нашу газовую непреклонность, говорят, крохотный Катар наступает на пятки нашему национальному достоянию «Газпрому» в Старом свете.
Во всем надо искать позитив: если наш газ станет девать некуда в Европе, можно, наконец, обогреть собственную страну, и сделать газ дешевле для своих граждан.
В стране станет теплее, народ станет добрее, и люди в благодарность власти что-нибудь придумают и сделают новые вещи руками или головой, произойдет сама собой наноинновационная революция, и тогда можно будет сказать, как когда-то В. И. Ленин: «Революция, о которой так долго твердили единороссы и компания, свершилась».
