Навальный, как в кино

У нас совсем не снимают фильмы о политике и политиках. Комедии, боевики, даже фэнтези и фантастику – к вящей печали поклонников этих жанров – освоил русский кинематограф, а вот с политическими драмами настоящая беда, особенно если сравнивать с Голливудом. Может быть дело в том, что снимать не про кого: попытка честно экранизировать нашу современную политическую жизнь – это, в лучшем случае, «Спрут», а скорее история про боевых человекоподобных роботов. В то, что российский зритель захочет смотреть историю о честном чиновнике, который жизнь свою кладет на алтарь отечества, я не очень верю. Это уже не драма, а научная фантастика получается. А чтобы кино о власти, о человеческих переживаниях и страданиях людей, обличенных властью, о том, как они стараются сделать что-то правильно, послужить народу – нужно, чтобы зритель в такие истории верил. Или хотя бы был готов поверить. Настоящий киногерой (пусть потенциальный) у нас всего один – Алексей Навальный. Единственный нюанс – он пока герой не российского фильма, а голливудского. Поймите меня правильно, этим я никоим образом не хочу сказать, что уважаемый мной Навальный – вражеский наймит и получает сотни миллионов долларов от вашингтонского обкома. «Голливудский киногерой» надо понимать буквально. Алексей Навальный, со своим юридическим образованием, мужественной внешностью и желанием «потыкать острой палкой в коррупционеров» практически до мельчайших деталей похож на образцового положительного героя голливудского политического триллера или полицейского боевика. Этакий молодой Рудольф Джулиани, только лицом поприятнее. Если бы мы говорили об американском кино или даже о настоящей американской политике, то можно было бы по пунктам расписать дальнейшую карьеру киногероя Навального (или его прототипа). Молодой юрист объявляет крестовый поход на коррупционеров во власти. На волне успеха своей общественной кампании выигрывает выборы и становится, например, окружным прокурором. Потом, где-нибудь лет через пять – прокурором штата, скорее всего, где-нибудь в «библейском поясе Америки», например, в Техасе или Алабаме. Затем конгресс, сенат – от Республиканской партии, потому что демократы под лозунгом «закон и порядок» выборы выигрывают редко. Возможно, должность губернатора, а может быть – прямо сразу кандидатом в президенты и президентом США. Таких героев в голливудском кино не один десяток. Можно, например, сравнить Навального с героем Аарона Экхарта – окружным прокурором Готэма Харви Дентом (до того как он стал психопатом и убийцей Двуликим). Так же легко представить себе его героем сериала «Западное крыло» Аарона Соркина или романа Джона Гришама. Причина популярности в США таких героев и таких обстоятельств – политическая жизнь страны, борьба с коррупцией, и т.д. – в первую очередь в том, что они соответствуют представлениям американцев о жизни. Используя формулировку Клотера Рапая, они соответствуют культурному коду американцев. При желании можно найти множество совершенно реальных историй из американской политики про людей, которые именно так сделали свою карьеру. Вспомнить хотя бы уже упомянутого Джулиани, который – если бы не абсолютно бездарно проведенная кампания – вполне мог бы быть соперником Обамы на прошлых выборах. Конечно, в жизни эти истории выглядят совсем не так идеально, как на экране, и вряд ли кто-нибудь всерьез поверит в то, что американские политики все из себя такие белые и пушистые. Но сама базовая идея наличия у политиков (в силу каких угодно обстоятельств, в том числе и личной выгоды) принципов, совести и прочих человеческих качеств не противоречит воззрениям граждан США на жизнь. Они идеалисты. Может быть, это связано с инфантильностью нации – такое объяснение, например, предлагает все тот же Рапай, может быть, еще с чем-то – не важно. Но для кино это принципиально важный момент, так как он делает возможным существование самого интересного жанра американского кино – фильмов о политике. И это тот единственный жанр, который, кажется, у нас никогда не приживется. Во многом, наверное, в этом виновато наше историческое наследие, которое, как известно, «до Петра – сплошная панихида, а после Петра – сплошное уголовное дело». В чем-то это тяжелое наследство не оставляющей нас достоевщины с ее «чудом, тайной и авторитетом», которую так любит вспоминать идеолог Чадаев. Американская политика может быть неидеальной, сколь угодно показушной, но политики там похожи на людей. Каждый кандидат делает все от него зависящее, чтобы показать избирателям свою человеческую сущность, убедить избирателей, что он такой же, как и они. Не случайно первые и самые важные праймериз выборов президента проводятся в маленьком Нью-Гемпшире, где кандидат должен буквально перездороваться с каждым жителем штата за руку и у каждого второго побывать в гостях. Стоит лишь посмотреть на фотографии личных фотографов президентов. Работающий в американском Белом доме Пит Суза ловит очень человеческие моменты в работе Барака Обамы. Это всегда живые и даже иногда немного смешные фотографии, такие застывшие кусочки настоящей жизни. У нас же даже если вдруг президента или премьер-министра фотографируют в неформальной обстановке, то это всегда вымученные постановочные снимки, призванные подтвердить мужественность и крутость дорогого лидера. За «тайной и чудом» человеческое как-то потерялось. А без «человеческого» в главном герое никакого кино быть не может. Из целой плеяды выдающихся, а иногда и просто великих фильмов про политиков и политику – от классического «Мистер Смит отправляется в Вашингтон» Фрэнка Капры до «Всей королевской рати», «Основных цветов» и «Западного крыла» – у нас по-настоящему известен только один – «Плутовство» (Wag the Dog). Если вы вдруг не видели фильм, то «Плутовство» – это история про президента США, оказавшегося в центре сексуального скандала. Чтобы спасти репутацию и рейтинг главного политика в стране, его помощники нанимают лучшего продюсера Голливуда, чтобы тот срежиссировал для Белого дома «маленькую победоносную войну». Особой пикантности истории придает тот факт, что в прокат она вышла перед скандалом с Моникой Левински и военной операцией НАТО в Сербии. Понятно, почему наши соотечественники так любят это кино: не только потому, что оно действительно хорошее. Оно укладывается в наш собственный культурный код – код теорий заговора и бесконтрольной паранойи. Тот самый код, который гарантирует тысячи читателей авторам сумасшедших заявлений про сотни миллионов долларов от Госдепартамента, якобы полученных Навальным, или про революционные движения в арабских странах, которые организуют ОНИ (также известные как менеджмент Google). Вот это – наш культурный код, это мы любим и понимаем, над этим мы готовы смеяться. Конечно, российский зритель все-таки не совсем циничен и тоже верит в справедливость, но только не в тот ее бренд, который представляют честные политики, а в тот, который представляют герои боевиков, увековеченные Арнольдом Шварценеггером, Брюсом Уиллисом и Сильвестром Сталлоне. В добро с кулаками, которое восстанавливает справедливость в отдельно взятом маленьком городке или мстит за личную обиду. Этот вариант нам понятен, и таким героям зрители готовы сопереживать – мускулистым и очень конкретным. А вот те, которые говорят про закон и правосудие, – это вражеское и чуждое.