Заслуженные юристы России собрались вчера на конгресс в МГУ и предложили реформу в уголовном законодательстве. Все, конечно, взволнованы идеей возродить каторгу – тяжелый принудительный труд безо всяких там послаблений, права переписки, встреч и амнистий. Но я думаю, что куда важнее другая новация: предложение заслуженного юриста, члена Совета Федерации Алексея Александрова ввести в Уголовный кодекс понятие «злодеяние» (за которое и будет назначаться каторга).
Очень вовремя. Наше уголовное законодательство написано сухим и скучным языком, как будто академики какие-то его сочиняли. Возьмем часть вторую статьи 105 УК:
2. Убийство:
а) двух или более лиц;
б) лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга;
в) малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека;
г) женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности…
И так далее. Читать невозможно. Юрист Александров прав: писать УК надо так, чтобы понятно и интересно было даже постоянным читателям Дарьи Донцовой (и особенно им). Статьи должны называться: «Злодеяние», «Черное дело», «Лиходейство», «Разврат», «Богохульство». Статью 105 озаглавим «Душегубство», а часть 2-ю ее перепишем так:
2. Душегубство:
а) кровавое;
б) чудовищное;
в) зверское;
г) кровожадное;
д) свирепое;
е) коварное…
Другое дело, да? Все статьи об экономических преступлениях сольем в одну и назовем ее «Ограбление народа». В качестве отягчающих обстоятельств предусмотрим: «наглое», «бессовестное», «бесцеремонное», «жульническое», «беспринципное» и «рваческое». Ну, а «богохульством» окрестим все преступления против общественной нравственности. В конце концов в УК останется около десятка статей, которые прокурорам и судам будет легко и удобно применять. Правоохранительная система, заваленная горами дел, наконец заработает в полную мощь, дело пойдет быстрее.
Конечно, нужно будет уравновесить реформу УК введением особых смягчающих обстоятельств, на основании которых подсудимый будет немедленно освобождаться от всякой ответственности. Среди них будут «доброта», «благоразумие», «честность» и «служба государева».
Обязательно надо реформировать и Уголовно-процессуальный кодекс. Для начала переименуем участников процесса: не «подозреваемый», а «мерзавец»; не «обвиняемый», а «сволочь»; не «подсудимый», а «собака»; не «осужденный», а «черт»; не «прокурор», а «герой»; не «защитник», а «крючкотвор»; не «судья», а «цезарь».
Я уверен: после этого речи обвинителей и приговоры будет весело не только слушать, но и читать, и нам уже не придется слушать многочасовой бубнеж. Приговор теперь будет звучать так: «Эта собака виновна в кровавом, чудовищном душегубстве. Под покровом ночи она свирепо вонзила нож в гражданина Иванова, который тут же скончался. И не рассказывайте мне о доброте и благородстве этой собаки. Ведь ты известен своим развратом и алчностью, собака! Цезаря тебе не обмануть! Сегодня мы говорим о настоящем, вопиющем злодеянии. На каторгу собаку! На каторгу!»
Речь прокурора по одному известному экономическому делу выглядела бы в новом варианте вот так: «Эти собаки десять лет грабили народ. Что одна, что другая. Бесцеремонное, наглое злодеяние. Нефть вагонами гоняли, вагонами. И все в свой карман. Совсем совести у них нет. Жульничество в квадрате! Крючкотворы, молчать! Не ваш день сегодня. На каторгу их. Всех!»
Важно, что в результате реформы законодательства очистится и повседневный язык. Граждане будут более осмотрительно осыпать друг друга бранными словами, зная, что теперь эти термины имеют юридический смысл и могут повлечь соответствующие (бог знает какие) последствия. Кроме того, постоянно слыша неприятные слова в бюрократическом контексте, граждане осознают, что государство экспроприировало их язык, и начнут придумывать новый, более добрый и человечный.
В том числе поэтому на следующем заседании заслуженных юристов России нужно рассмотреть вопрос о введении в судопроизводстве матерных слов. Если государственные чины будут разговаривать и писать документы матом, он потеряет свою повседневную ценность и постепенно исчезнет из речи простых людей.
В дальнейшем, естественно, не следует ограничиваться лишь формулировками. Вслед за введением каторги необходимо будет дополнить УК такими видами наказаний, как битье кнутом и вырывание ноздрей. А по мере введения новых видов наказаний в уголовно-правовую практику – поправить и Уголовно-процессуальный кодекс. Например, в главе 10 «Доказательства в уголовном судопроизводстве» предусмотреть такие виды доказательств, как испытание огнем и опускание связанного обвиняемого (пардон, сволочи) в быструю реку. Надо рассмотреть возможность аналогичной реформы и в гражданском судопроизводстве.
Но не будем забегать вперед. Начнем с малого – с языка. Сделаем язык уголовного права народным. Вначале было слово. А дело – уже потом.
