Борис Ельцин. 1991.
REUTERS / Grigory Dukor
«Ельцин». Это кодовое слово, лакмусовая бумажка, мгновенно выявляющая политическую ориентацию россиянина, так же как «Путин» и «Украина». Ельцин стал историей, но историей настолько близкой, что порой кажется, будто она еще не совсем покинула «тело» настоящего. Об этом напоминает и визит Путина и Медведева на открытие Ельцин-центра в Екатеринбурге. Ритуальные особенности визита подчеркивают бытующее отношение к Ельцину: вместе с открытием Центра запланирован визит в Нижний Тагил, Путинград, как его иногда называют. Город, ставший антагонистом Екатеринбургу в начале 2012 года после обещания инициативной группы приехать в областную столицу на танках и разогнать «хомячков», митингующих против нечестных выборов. Там будет в экстренном порядке созванный президиум Госсовета, визит на Уралвагонзавод с осмотром танков и новых двигателей для российских самолетов – все то, что любит Путин. В городе работяг и танков президенту, конечно, будет комфортнее и интереснее, чем в городе бунтарей, на родине первого президента России. И, конечно, нельзя было целый день уделить Ельцину – слишком много чести.
То, что Ельцина нынешняя власть терпеть не может, давно ни для кого секретом не является. Даже когда Ельцин умер, в 2007 году, мало кто из штатных пропагандистов и критиков Ельцина сумел не нарушить известное «о покойниках или хорошо, или ничего», и чем дальше, тем меньше они сдерживали себя. Проханов сравнивал Ельцина с Гитлером, а коммунисты даже отказались вставать в Госдуме на минуте молчания.
Вместе с Ельциным под раздачу попала целая эпоха – девяностые. Помнится, один из авторов статей на смерть Ельцина написал, что тот даже умер как-то неудобно. И действительно, Ельцин создает для власти слишком много неудобств. За что Ельцина критикуют, всем и так известно. Какие мотивы имеются у власть имущих не любить Ельцина?
1. Ельцин первый президент, Путин – второй
Для Обамы, может быть, не имеет значения, каким по счету он был президентом, и для Олланда тоже, но только не для Путина. Для Путина-спортсмена и Путина-политика существует только первое место: на ринге, в политике, истории и где угодно. То, что Путин второй, а Ельцин первый – некое досадное недоразумение, историческая несправедливость. И чем более она неустранима, тем большее раздражение вызывает. Но учебники истории, увы, уже не переписать. С политических позиций сегодняшнего дня Ельцин представляет собой что-то неуместное в истории, с чем, к сожалению, приходится иметь дело. Неуместность Ельцина, стыдливость в отношении той эпохи становится общим место политической памяти.
