На месте убийства главы украинской общественной организации «Оплот» Евгения Жилина в поселке Горки-2.
Михаил Почуев / ИТАР-ТАСС
Если бы Евгения Жилина убили не на Рублевке, то российской пропаганде и даже следственным органам ничего не стоило бы изобрести какую-нибудь украинскую диверсионно-разведывательную группу, которая бродит по России и отстреливает врагов Майдана. Нашли бы каких-нибудь несчастных украинских туристов-активистов типа Клыха и Карпюка, показали бы по телевизору, устроили суд – но нет, география здесь сильнее политики, и даже на уровне пропагандистского фэнтези украинские диверсанты на Рублевке – вещь недопустимая, потому что иначе непонятно было бы, чем занимаются ФСО и ФСБ, если в пешей доступности от президентского и премьерского заборов орудуют агенты СБУ; это даже не Москворецкий мост, это самое-самое сердце России, и в этом сердце о диверсиях даже шутить не положено, поэтому никто не нагнетает, напротив – развернут таблоидный балаган, в котором убийца объявлен похожим на Михаила Боярского и привлечена даже жена самого Боярского, поясняющая, что это был не он. С такими подробностями убийство становится уже как бы и не вполне убийством, а скорее анекдотом; действительно, давайте посмеемся над усами и шляпой, а труп – ну что труп, всякое в жизни бывает.
Восток Украины частью России, как известно, не стал, зато к России смог присоединиться сам Жилин, причем максимально успешно. Но успех в России чреват визитом человека в усах и панаме
Харьковский парамилитари-активист, хваставшийся отрезанными ушами оппонентов, сумевший весной 2014 года, как многие его коллеги, из проянуковичевского безболезненно стать пророссийским, не погиб в бою и не был ликвидирован «при странных обстоятельствах» (тоже как многие) в тылу «народных республик». Частная судьба Евгения Жилина – это такая персональная «русская весна»: восток Украины частью России, как известно, не стал, зато к России смог присоединиться сам Жилин, причем присоединился максимально успешно (кто еще из донецких полевых командиров поселился в Барвихе? Кажется, больше никто). Но успех в России чреват визитом человека в усах и панаме.
Совсем недавно самоубийство российского журналиста Александра Щетинина, эмигрировавшего в Киев, стало поводом для размышлений о нескладывающихся судьбах проукраинских россиян, уезжающих на Украину. Смерть Евгения Жилина предлагает взгляд на ту же проблему с другой стороны – мы видим, что ничего хорошего не получается и у пророссийских украинцев в России, с той, конечно, разницей, что вместо безысходности и предсмертных записок здесь мы видим наемных убийц, рублевские рестораны и большие деньги (все версии по поводу Жилина крутятся как раз вокруг денег – то ли долги, то ли бизнес в Донбассе). Разница, может быть, и большая, но результат один и тот же, что в Москве, что в Киеве, – смерть.
