Политизация школы стала одной из главных неприятностей для путинских технократов. Фото: Евгений Фельдман для кампании Навального
Уходящий год стал, пожалуй, самым странным с точки зрения его психологического восприятия. Ощущение чего-то промежуточного, постепенной мутации режима и ситуации, когда новое назревает, а старое пока не сдается. С одной стороны, все те же 86% путинского одобрения, та же политическая и экономическая стабильность, а также готовящаяся к очередному продлению бесконечность путинского правления. Но с другой стороны, обостряется чувство непонятно откуда берущейся неопределенности, когда знакомые политические константы вдруг воспринимаются иначе: это касается и состояния общества, и психологии элит, и внешней конъюнктуры. Год в целом без потрясений, стал одним из самых непростых для Путина.
Неприятность номер один – молодежный бунт. Практически вся весна и начало лета запомнились ожесточенными спорами о том, можно ли говорить о новом явлении в политической жизни страны – омоложении протеста. В социальных сетях активно обсуждали множество снятых скрытой камерой роликов, где учителя и директора отчитывали школьников за поддержку Навального, за участие в уличных акциях протеста, за критику Путина и выраженную либеральную или антикоррупционную позицию. Школа как институт внезапно превратилась из банального винтика механизма организации правильного голосования в воспитательно-патриотическое учреждение, воздействующее на умы школьников: кого позорили, кого запугивали. Но и школьники, далекие пока от получения активного избирательного права, оказывали сопротивление, как умели: сливали разборки в сеть, задавали провокативные вопросы, пытались вести пока еще совсем наивные политические дискуссии.
