Мартин Шкрели. Фото: Carlo Allegri / Reuters
Продолжаем серию материалов о справедливости, начатую разговором о глобальной справедливости.
Мартин Шкрели – американский бизнесмен албанского происхождения. Он стал известен как «самый ненавистный человек» в США, когда занялся бизнесом в сфере производства орфанных препаратов (так называются средства от редких заболеваний, чаще всего генетических). Сначала Шкрели приобрел права на производство Thiola, препарата от цистинурии. Цены при этом повысились с $1,5 до $30 за таблетку. Это уже не могло не привлечь внимания к действиям предпринимателя. О Шкрели заговорили, причем не только больные, заинтересованные в приобретении препарата. Через несколько лет Шкрели покупает права на Daraprim – препарат, который помогает справляться с токсоплазмозом людям с пониженным иммунитетом. Цены за одну таблетку взлетели после покупки с $13,5 до $750. Шкрели неоднократно публично осуждался и впоследствии был осужден за финансовые махинации. Но спекуляции на рынке лекарств прошли для него практически безнаказанно: однажды его вызвали в Конгресс, где Шкрели попросту отказался отвечать на вопросы.
Вероятнее всего, естественная реакция на кейс Шкрели – осуждение американского предпринимателя. Есть что-то отчетливо зловещее и аморальное в том, чтобы делать деньги на несчастье людей, проигравших в генетическую лотерею. Но не в том ли суть капиталистических отношений, чтобы зарабатывать деньги? Желательно посредством добровольных сделок. И тогда, видимо, Шкрели не такой уж бессердечный авантюрист. Он человек бизнеса, от которого требуется не милосердие, а аккуратность в заключении договоров. Многие сторонники свободного рынка выступают за модель поведения, вполне подходящую для описания ситуации со Шкрели. Американский предприниматель использовал свои таланты торговца и инвестора, а также, возможно, изобретателя, для того чтобы предложить уникальный продукт по цене, которую считает справедливой. Обладание конкурентным преимуществом делает его переговорную позицию чрезвычайно сильной. Он диктует цену, а потребитель вынужден согласиться. Или не согласиться, если потребность закрывается каким-то иным образом (что в случае орфанных препаратов крайне сложно). Это и есть свободное общество, как его описывал, к примеру, Мюррей Ротбард. Если вы не обладаете ресурсами – необходимым для изготовления лекарств сырьем или талантами фармацевта, – то вам остается только покупать необходимую вещь по рыночной цене. Впрочем, и у предпринимателя есть право свободно распоряжаться вещью, которой он владеет: устанавливать цену, определять, какое количество товара выставить на продажу, или совсем отказаться от его продажи. Примерно так и объяснял свои действия Шкрели: «Все это делают! При капитализме ты стараешься продать продукт по максимальной цене».
И все же если Шкрели и некоторые экономисты не обращают внимания на изъяны рыночной экономики, специалисты по этике укажут на целый ряд вызовов капиталистической системы. Для них кейс Шкрели является отличной проверкой работоспособности различных концепций справедливости. Здесь встает сразу несколько проблемных вопросов. Действительно ли свобода рынка не имеет пределов и ограничений? Всегда ли сделка гарантирует справедливость установленных отношений? Должно ли общество посредством институтов государства следить за участниками рыночных отношений? Эти вопросы позволяют представить сразу несколько концепций справедливости.
