Гонка дьяволов. Справедливость по соглашению Давида Готиера

Предварительные замечания

Прежде чем я перейду к рассмотрению еще одной теории справедливости, которая может или не может быть применена в России, мне хотелось бы сделать нескольких замечаний общего характера. Прежде всего я хочу отметить, что справедливость – это главная и почти единственная тема современной политической философии по той простой причине, что современная политическая философия – это философия практическая. Смысл ее заключается в том, чтобы определить необходимые и приличные рамки государства, которые не должны противоречить интересам граждан этого государства. В своих прежних статьях я проводил мысль о том, что сложившееся в России понимание политической философии неадекватно. Интерес к политической философии наших философов иногда напоминает любовь к чтению, которую испытывал лакей Петруша в бессмертной поэме Гоголя «Мертвые души». Петруша читал исключительно потому, что ему нравилось созерцать, как из различных букв всегда появляются какие-то слова, которые обыкновенно «черт знает, что значат». В той же манере и наши политические философы любят созерцать, как из различных слов у западных философов всегда появляются какие-то концепции. Между тем смысл политической философии заключается в том, чтобы применять эти концепции. Большинство современных западных концепций политической философии применимы только к вполне определенной политической реальности и потому не могут рассматриваться как теория вообще, что могло быть верно по отношению к теориям XIX века.

Теперь что касается справедливости. Здесь дело обстоит прямо противоположным образом. Тезис о том, что у каждого своя справедливость, совершенной ложный и не работает для современного общества. Современное общество – это общество, основанное на сотрудничестве. Это обстоятельство дает ему огромное преимущество не только по сравнению с традиционным обществом, где действительно у разных сословий могла быть своя справедливость, но и по сравнению с ранним индустриальным обществом, вся справедливость которого сводилась к «невидимой руке» рынка Адама Смита, которая на деле означала господство капитала. Утверждать обратное – это все равно как утверждать, садясь играть в карты, что у каждого свои правила игры. Результатом такого соображения будет именно та печальная ситуация, которую мы и наблюдаем в России, где у всех классов своя справедливость. Разумеется, принципы справедливости не существуют в виде некоторой объективной «вещи в себе», которую остается только осознать и, осознав, немедленно воплотить, истребив две трети населения. В этом смысле было бы большой глупостью думать, например, что Ролз предлагает нам проделать универсальный «мысленный эксперимент» и извлечь готовые принципы из головы, подобно тому как Афина явилась во всеоружии из расколовшейся головы Зевса. Этот эксперимент не сможет проделать людоед из племени мумба-юмба, а если и сможет, то только для того, чтобы доказать самому себе, что он просто обязан съесть всех остальных. Принципы справедливости в этом смысле не являются абсолютными сущностями, но они тем не менее объективны в том смысле, что их создают как правила игры, достаточно привлекательные для всех участников. Более того, не только политическое сообщество, но даже и нация представляет собой «воображаемое сообщество» по удачному выражению Бенедикта Андерсона, поскольку в основании любой нации тоже лежит разделяемое более или менее всеми представление о справедливости. Выражение «более или менее» является здесь ключевым, поскольку как только это разделяемое представление нарушается, нация может ввергнуться в состояние гражданской войны.