Кадр из фильма Алексея Федорченко "Под ногами"
message2man.com
Петербургский международный кинофестиваль «Послание к человеку» (президент фестиваля Алексей Учитель), который сейчас прошел в 34-й раз, широк и разнообразен, как и полагается крупному фестивалю. Пожалуй, можно было бы и сузить, ограничившись, скажем, документальным кино. Оно тут — номер один. Но на документальное кино зрителей не очень-то и соберешь, поэтому в программе игровые хиты вроде нашумевшей «Аноры».
«Послание к человеку» сегодня — один из немногих, если вообще не единственный фестиваль в России, который изо всех сил держится за репутацию территории чистого кино. Правда, свобода открытого высказывания по понятным причинам сузилась и уступила место поискам свободы творческой в радикальных формах, заставляющей вглядываться в сегодняшний день в надежде на выход из тупика. Огромная программа, несколько конкурсов, разбросанных по разным точкам, — поди успей увидеть хоть часть всего. Неделя в свирепом ритме, а на выходе подзабытое в наших краях ощущение, что кино еще живо. Хоть и находится под жестким прессом цензуры.
Из-за цензуры национальный конкурс, раньше всегда радикальный, сегодня выглядит побледневшим и, что называется, «в домике». Корить за это никого не приходится — ситуация в стране диктует свои законы. Тем не менее российские документальные фильмы «Послания…» все-таки стараются затрагивать болезненные темы: свобода, память, бесправие.
Алексей Федорченко, один из самых интересных российских режиссеров, традиционно в обойме «Послания…». В этот раз он привез в Петербург фильм «Под ногами». Несколько документальных новелл, несколько невеселых наблюдений. Первая — «Нулевой километр». Место действия — Москва у Воскресенских ворот. В кадре только ноги. Босоножки, унты, кроссовки, лодочки, модные мужские ботинки, детские ботиночки. Топчутся, стоят замерев или перебирают ногами, притоптывая, словно для того, чтобы почувствовать свою значимость как точки отсчета. Но хитрый Федорченко знает: нас всех обнулили, свели к зеро, и сколько ни топчись — единицей не станешь.
Вторая новелла — «Зоопарк». Зверушки и зверищи, красавцы и страхолюдины. Радостные дети у вольеров, мороженое, сладкая вата. А на экране проплывают титры — имена и даты жизни почетных жителей Перми, где и происходит действие. Эти люди — местные губернаторы, медицинские светила, директора гимназий. Здесь располагалось кладбище, которое в 1930-е годы было решено отдать под зоопарк. Тела не перезахоранивали, просто сносили памятники, чтобы не мешали при установке вольеров. А некоторые не успевали снести, и тогда надгробные плиты оказывались прямо в клетках. На них играла молодая звериная поросль…
Третья новелла — «Изумление ребе Лансберга». Город Бреслау, ныне Вроцлав. Здесь кто-то расстрелял надгробия на еврейском кладбище. Просто взял и порушил могильные плиты пулями. Никто ничего не привел в порядок. Так и стоит много лет. Федорченко приходит на кладбище и кладет цветы на первую попавшуюся могилу. Это могила ребе Лансберга. Федорченко нашел где-то его портрет — красивый старик смотрит на нас с некоторым удивлением. А на его надгробии надпись: «Кто живет в памяти своих любимых — тот не мертв, тот только отдален, но кто забыт — мертв».
Кадр из фильма Алексея Ханютина «Вечно живой»
message2man.com
Из российского кино еще очень заметен фильм Алексея Ханютина «Вечно живой». Наверное, нет нужды объяснять, о ком речь. Да-да, «и это все о нем» — о Владимире Ильиче. Ханютин со своей съемочной группой поездил по России и изучил, что происходит вокруг многочисленных памятников Ленину. А он и правда вечно живой, чтоб его.
