Пресс-конференция ГКЧП, 1991 г. Фото Владимира Мусаэльяна и Александра Чумичева / ТАСС
Вторая часть статьи о том, что предшествовало ГКЧП. Первая часть здесь.
Зигзаги Горбачева
Летом 1990 года Горбачев потерял возможность конституционного управления страной как унитарным государством. «Восстание России» можно было подавить лишь экстраординарными мерами. Горбачев мог использовать свои чрезвычайные президентские полномочия и «заморозить» мятежный российский парламент. Но политическая цена такого акта была бы очень велика и противоречила принципам лидера-реформатора, делавшего ставку только на правовые методы и политические компромиссы, а не на силовые рычаги.
В конце лета 1990 года Горбачев, казалось, получил шанс решить «российский вопрос». К его экономическому советнику Петракову обратился амбициозный и молодой Григорий Явлинский с программой рыночных реформ «500 дней». Эту программу уже поддержал Ельцин. Горбачев ухватился за «500 дней» как за политический талисман. Если бы он провел эту программу по всему Союзу, — внутри единой еще экономики, — за ним был бы вынужден пойти не только Ельцин с РСФСР, но и другие республики.
Но нерешительность Горбачева сослужила ему плохую службу — ему нужно было пойти на крупный риск, чего он делать не хотел. К тому же возник острый конфликт между командой реформаторов и союзным правительством Николая Рыжкова. Напрасно Петраков доказывал, что в ходе рыночных реформ противоречия между центром и республиками утратят свою актуальность. Да и не так это было. Вопрос любой реформы — кто ее контролирует, кому принадлежит конечный экономический суверенитет. Петраков и Явлинский на этот вопрос четко ответить не могли. Программа «500 дней» исходила из расчета полного суверенитета отдельных республик, которым должны теперь принадлежать все богатства на их территориях. Ельцину именно это и нравилось. Но что тогда оставалось центру? Премьер-министр Рыжков заявил, что Петраков и Явлинский — враги единого государства, обрекают на раздел и разрушение главные комплексы экономики, в том числе военно-промышленный.
Горбачев лавировал и не готов был встать на одну из сторон. Скорее всего у него в то время уже не было «хорошего» варианта, оставались только варианты с высокой степенью риска. Но если бы он проявил лидерские качества, отправил правительство в отставку и начал рыночные реформы, — пусть с коррективами, — то он бы встал над хаосом в качестве лидера. Вместо этого он, уже обладая конституционными полномочиями, зачем-то направил программу «500 дней» на согласование в Верховный Совет, уклоняясь от ответственности. (Сравним это с тем, что через год сделает Ельцин, поставивший во главе правительства реформ Егора Гайдара.) В результате Горбачев продолжал погружаться в хаос вместе со страной.
