kremlin.ru
На минувшей неделе аналитики зафиксировали «исключительно редкое явление» даже по меркам полной сюрпризов российской экономики — увеличение инфляции в августе. После небольшой паузы индекс потребительских цен возобновил рост. Официальная инфляция, согласно оценкам Минэкономразвития, достигла 4,58% с начала года, а в годовом выражении обновила пятилетний максимум — 6,68%.
Мы неоднократно писали о реакции российских властей на взлет цен. При этом последние высказывания Минфина заслуживают отдельного внимания. На встрече министров финансов и управляющих центральными банками стран BRICS глава ведомства Антон Силуанов не стал делиться с коллегами тревогами по поводу происходящего в его собственной стране. Вместо этого он подверг критике развитые страны за их избыточные, с точки зрения министра, меры поддержки экономики в ответ на пандемию. Ведь они, с неподдельной озабоченность отметил Силуанов, ведут к «увеличению инфляционного давления».
«C начала 2020 года власти развитых стран потратили около 20% глобального ВВП, чтобы вытащить мир из сильнейшей рецессии со Второй мировой войны. Около половины суммы обеспечили «печатные станки» центробанков, а остаток пришелся на меры бюджетной поддержки, включая прямые выплаты потребителям и налоговые послабления. Мы видим, что масштаб мировой антикризисной поддержки оказался чрезмерным, приводит к увеличению инфляционного давления. В связи с этим необходимо совместно принимать меры для снижения факторов перегрева экономики, накопления в ней дисбалансов, роста госзадолженности, дефицита бюджета и т.д.»
kremlin.ru
Россия, если кто сомневался, напротив, все делает правильно — «стремясь сохранить баланс между ростом и темпами инфляции, выходя на бюджетное правило при формировании бюджетной политики».
Помощь российского государства населению и бизнесу, по данным МВФ, в разгар эпидемии оказалась в несколько раз меньше аналогичных мер поддержки, принятых США, Канадой, Японией, Австралией и большинством европейских стран. Этот очевидный факт, считает Минфин, свидетельствует о более ответственном и чутком подходе российских властей к вопросам макроэкономической стабильности. И наоборот, всем перечисленным странам, вероятно, еще предстоит осознать последствия своей расточительной щедрости — в том числе, Соединенным Штатам, где президент Джо Байден объявил пандемию «кризисом глубоких человеческих страданий». Напомним, что одной из первых его инициатив стало обещание утвердить новый пакет мер стимулирования экономики объемом $1,9 трлн (из них $440 млрд — малому бизнесу, пострадавшему от локдауна, а $1 трлн — домохозяйствам в виде прямых выплат). В начале весны этот пакет, известный как «Американский план спасения», был поддержан Сенатом и подписан Белым домом.
«О чем только думают в Вашингтоне?» — читается между строк силуановского выступления. За темпами инфляции в США, рекордной с 2008 года (но при этом, разумеется, все равно уступающей динамике цен в РФ), российские чиновники сегодня следят с большим интересом, чтобы не сказать удовлетворением.
Для чистоты концепта кремлевской постправды очень важно, чтобы в формировании правильной картины мира посильное участие принимали ключевые фигуры в руководстве страны, начиная с первого лица. Мы уже давно привыкли к комментариям президента Владимира Путина о высокой безработице в США и Еврозоне, которыми тот потчует зрителей центрального телевидения. МИДу РФ впору учреждать отдельный департамент по мониторингу признаков надвигающегося коллапса доллара — столько персонального внимания рискам устойчивости американской валюты уделяет глава ведомства Сергей Лавров. Настал черед Минфина дать оценку антикризисным решениям Запада, которые обычные граждане по наивности могут принять за удачную альтернативу поведению российской власти перед лицом эпидемии.
Впрочем, доводы Силуанова начинают расходиться по швам при первом же осмысленном взгляде на ситуацию — положа руку на сердце, довольно нелепую. Министр финансов авторитарной страны с деградирующей сырьевой экономикой, доля которой в мировом ВВП неуклонно снижается и уже не превышает 3% (по ППС; в номинальном выражении, по данным МВФ, она еще меньше — 1,74%), слабой валютой, высокой инфляцией и преимущественно бедным населением указывает развитому миру на недопустимость денежной эмиссии, разгоняющей цены, на ошибочный масштаб вливаний в антикризисные программы, на недостаток консерватизма в бюджетных расходах.
И ладно бы «особое мнение» РФ в данном случае представляло собой какую-нибудь специфическую ценность. Но ведь нет: «рекомендации» российских чиновников на тему глобального обустройства давно не интересны никому из тех, кто теоретически мог бы извлечь из них пользу. Конечно, случаются исключения, и нельзя сказать, что формат обмена мнениями целиком исчерпал себя в общении между путинскими министрами и их иностранными визави. Тот же Лавров знает, что всегда может обсудить конкретные сроки краха американского доллара с Тегераном, по понятным причинам сочувствующим его позиции. А, скажем, Министерство экономики и финансов Венесуэлы неизменно открыто для диалога с коллегами из Москвы в вопросах перспектив нефтяных криптовалют. Но в остальном область экономики и финансов остается, пожалуй, самой неубедительной и уязвимой в кремлевском нарративе о построении многополярного мира при активном российском содействии. Поаккуратней бы в этой части. В свежих Хрониках госкапитализма:
