Александр Петриков специально для «Кашина»

Дмитрия Медведева было бы можно назвать сейчас наиболее медийно активным членом высшего российского руководства, но, во-первых, нет никаких доказательств его принадлежности к нынешней высшей путинской элите, и во-вторых — очень бросается в глаза, что свою медийную активность Медведев продюсирует исключительно собственными силами, не отличаясь в этом смысле от любого блогера. Весь Медведев сейчас — это телеграм-канал, виртуальная личность. Никто не знает, чем Медведев занят (скорее всего, ничем), никто не знает, где он находится (скорее всего, нигде), но каждое утро в телеграме появляется новое брутальное высказывание заместителя председателя Совета безопасности РФ. Во вторник, например, он пообещал Владимиру Зеленскому, что нацисты «повесят его «на гiлляку» за сговор с москалями», в понедельник — раскритиковал Украину, которая «бесцеремонно садится своим раскормленным западным ленд-лизом телом прямо на шею европейским спонсорам». На прошлой неделе высмеял немецкого канцлера Шольца, который написал «посредственную статью», потому что «деда Байдена на ночь смотрел», а также припомнил немецкому парламенту его прежнее название. Когда-то Медведев был преемником Путина, но теперь как будто занял место Жириновского, хотя российская власть весной 2022 года сама по себе коллективный Жириновский, да и шутить особенно не о чем — в карьере Медведева уже был период, когда его риторика удивляла; в России нулевых о свободе говорили чаще на «несанкционированных митингах» (и само словосочетание — оттуда, из тех времен; уже забытое, между прочим — митингов теперь вообще никаких нет), и сенсацией было, когда волшебное слово произнес молодой президент, противопоставив свободу несвободе — оказывается, свобода лучше. Теперь сенсация повторяется в виде фарса. Бывший модернизатор снова удивляет риторикой, но уже другой — более радикальной и мракобесной, чем в среднем по кремлевской палате. «На улицах ухоженных европейских городов будут гореть вонючие костры из шин во славу героев Майдана и Великоï Перемоги над €вропою». На случай, если бы кто-то подумал, что у него просто отняли телефон и издеваются над аудиторией от его имени, Медведев выложил специальное видео, в котором он пишет маркером на доске поздравление с первомаем (стандарт для видео с заложниками — чтобы было понятно, какого числа снято) и рисует букву Z, загадочно при этом усмехаясь.

До войны было модно шутить над внешнеполитическими и экономическими провалами Путина, сравнивая его с «железным Димоном», который «взял Цхинвал и основал Сколтех», и доллар при нем был по 30, и вообще порядок был. Шутка, как часто бывает, реализовалась самым буквальным образом — теперь нет в российском начальстве никого железнее Димона. Был, может быть, Кадыров, но тот отвлекся на священный месяц Рамадан, а Медведев всегда на посту, самый теперь радикальный и самый непримиримый. Задвинутый два года назад в опалу и, как казалось, сломленный ею, он в спецоперационной суматохе берет теперь реванш, отвоевывая то, чего был лишен в эти два года. Новая его жизнь началась на «том самом» заседании Совбеза накануне войны — пока патентованные ястребы краснели и запинались, пытаясь уклониться от круговой поруки, опальный Медведев произнес речь такого уровня, который сам когда-то обозначил как отлитие в граните — он вспоминал собственный опыт по разгрому Грузии, переходил на латынь, ссылался на самые сложные тонкости юридической науки и выглядел во всех смыслах первым учеником.

Политическая биография его трагична. Даже если не было на самом деле никаких скрытых амбиций, и даже если верна официальная версия рокировки 2011 года, что так они с Путиным и договаривались с самого начала — даже если никаких тайн в этом сюжете нет, публичная его составляющая сама по себе впечатляет. Человек, неоднократно прямым текстом заявлявший о соправлении, проиграл другим фаворитам, растерял свою небольшую, но все же команду, подвергся многим унижениям, в том числе от тех, кто на предыдущем витке мог выглядеть его ситуативными союзниками. Премьерская позиция оказалась трамплином в никуда — шли годы, Медведева становилось меньше, еще меньше, его почти не осталось, и наконец его сложили на полку в «доме дурака» на Воздвиженке, он исчез совсем, и что там с ним было — намекали, что пил, а может, тихо сходил с ума, бил кулаками в запертую снаружи дверь, или перебирал старые фотографии — я с Обамой, я с Джобсом, я со Шварценеггером, — и плакал. Никто не знает. По логике — отправленный в опалу бывший фаворит всегда должен хотеть вернуть все как было, заново доказать свою верность, но даже шанса на попытку доказательства ему никто не давал. В один из предвоенных месяцев его выпустили открыть непрестижный с точки зрения официальной истории памятник, он произнес на церемонии нетипичную для российских чиновников сильную речь, как потом оказалось, предвосхитившую «декоммунизаторский» пафос Владимира Путина — но и речи никто не заметил. Это даже не железная маска, это человек-невидимка. Доктор, почему меня все игнорируют? — Следующий!

Война смешала всем карты, но и открыла возможности тем, кто был их лишен. Желание доказать свою верность никуда не делось, и теперь, в отличие от довоенного прозябания, Медведев выполняет и перевыполняет план по верности. Те фавориты, которые два-три года назад были несопоставимо удачливее его, сами теперь умолкли и отошли в тень, и кто не слеп, тот видит, что нет у Владимира Путина более верного соратника, чем Дмитрий Медведев. Еще неделя, еще десяток телеграмных постов (может, попробовать с матом?) — и зачтут карантин, вызовут, пустят в бункер, Путин примет и поймет. Здесь нет иронии — по поводу каждого в путинском ближнем круге есть вопросы. Что происходило с Шойгу, почему не высказываются Мишустин и Собянин, почему запинался Нарышкин, что творится с Лавровым, какую игру ведет Патрушев. На общем фоне безупречным с точки зрения лояльности выглядит только Медведев, и если нет ощущения, что он уже доказал свою лояльность — то, наверное, только потому, что Путин просто не читает телеграм. Но можно принести с собой распечатку, ему обязательно понравится про «упоротых украинских начальников».

Медведев преодолел опалу, почти преодолел; окончательное преодоление случится уже в последнюю минуту — к Путину он прорвется, наверное, уже под грохот хлопков, сквозь огонь задымлений. Чем мрачнее возможная развязка, тем больше у Медведева шансов снова стать рядом с Путиным вплоть до возвращения в статус преемника — да, кажется, уже и сейчас особой борьбы за это гордое звание в принципе нет. Есть ли жизнь после Путина — для ближнего круга (в самом деле, где Мишустин?) вопросом выживания оказывается дистанция, и наиболее интригующе выглядят те, кто молчит и старается не появляться на публике. Нынешний Медведев — немолчащий, оживший, активный, — выглядит еще более отчаянно, чем во времена опалы и пребывания в тени. Его телеграм-канал — потрясающий документ эпохи, дневник обреченности. Человек яростно борется буквально за право оказаться вместе с Путиным перед судом истории, другого предмета борьбы уже не осталось. Медведев мог уклониться, мог так и остаться в тени, но сделал именно такой выбор, заслуживающий в известном смысле даже и уважения.