Павел Вербицкий. Кадр из фильма Таи Зубовой "Территория без войны"
Журнал «Деньги» запускает совместный проект с черногорским фондом Pristanište о людях, покинувших родину из-за российского вторжения в Украину. С начала войны этот фонд предоставляет временный дом беженцам и переселенцам из Украины, России и Белоруссии, выдает стипендии на обучение их детям и адресно помогает в тяжелых ситуациях. С 5 марта 2022 года поддержку в «Пристаниште» получили более 2000 человек. Из их историй можно сложить целую летопись новой эмиграции. Первый рассказчик, Павел Вербицкий приехал в Черногорию из западносибирского города Урай, где была открыта нефть Urals. Текст в открытом доступе.
Помимо активизма я раньше работал всегда. Вообще я на пенсии — был военным, прапорщиком. После ухода на пенсию работал водителем. Работал в нефтяной компании, тоже как водитель. Я люблю работать, и я очень добросовестный человек. По поводу работы вообще нареканий никогда не было у работодателей. Но у меня сильно обостренное чувство справедливости. Поэтому, скажем так, долго нигде не задерживался, потому что всегда очень большие разногласия с руководством были, я много где замечал несправедливость.
Могу сказать, что, как нормальный человек, и до всего этого [вторжения РФ в Украину] боролся с режимом. Выходил с пикетами и участвовал в митингах. Меня задерживали, однажды я даже выиграл суд за незаконное задержание. Когда началась эта война, я активизировался в соцсетях и особенно в местных пабликах. Конечно, я знал, что там все мониторят…
В первый раз меня обвинили по статье за дискредитацию Вооруженных Сил и присудили штраф в 10 000 рублей, затем был второй суд и дали еще 35 000 рублей штрафа. Я думал, что будет все больше и больше штрафов, но не думал, что может быть уголовная ответственность за выражение своей позиции в социальных сетях.
14 сентября [2022 года] мне позвонили, сказали, что мою машину кто-то задел, мол, выйдите поговорить. В общем, выманили меня из квартиры. Я вышел, там стоит мужик, показывает мне царапины на моей машине. Подлетают резко два автомобиля и выскакивают мужчины в масках с оружием: «Лежать мордой в пол!». У меня даже первые мысли были, что к этому парню претензии, но, когда этот человек начал мне говорить: «Павел Саныч, не сопротивляйтесь», я понял, в чём дело. Положили лицом в грязь. Еще знаете, после дождя было дело. На это и было рассчитано, нужно было унизить. Меня подняли, как преступника, и потащили в подъезд, а там обыскали. Провели обыск в квартире, правда, сильно переворачивать ничего не стали, и повезли в Следственный комитет.
После допроса сказали, что до уголовки, мол, доводить не будем. «Надеюсь, ты всё понял». Я сказал, что у меня намечается поездка в Алтайский край, спросил, можно или нет, ну, чтобы было без претензий. Мне сказали: ничего такого, езжай. Я поехал, неделю провел у родственников, обратно ехал с пересадкой в Тюмени, с поезда выхожу, а меня встречают. Один из них показал корочки, спросил: «Причину знаете?». Я сказал, что знаю, и меня отвезли в главное управление ФСБ по городу Тюмени, и там встретил сразу подполковник Сухарев, что был при моём задержании у дома. Он замначальника, подполковник, этот Сухарев, а занимается вот такой ерундой, как постами в соцсетях. Может, вы слышали историю про воблу? Это его же дело. Такой если зацепился, то не отпустит.
«Они сказали, что за всё сразу»
На меня заведено уголовное дело по статье 205.2 УК РФ «Публичные призывы к терроризму». Они сказали, что за всё сразу, за все мои комментарии против войны. Но особенно прицепились к стихотворению, которое я перепечатал в группу «Черный Урай». Это наша местная группа, в ней около 6000 человек, мы там часто обличали наших местных коррупционеров и обсуждали проблемы Урая. Ну, до этого всего.
Знаете, когда открываешь интернет и видишь, что под обстрелом погибают дети украинские, тогда уже мало соображаешь и не следишь за своим языком. Они бьют ракетами по женщинам и детям и по телевизору этим гордятся. А террорист почему-то я.
Стихотворение, за репост которого возбудили уголовное дело на Павла:
Нам с Украиной предлагают воевать.
За яхты Сечина, за Путина дворцы.
Нам предлагают братьев убивать.
Умалишённые уроды и скоты.
Плешивый карлик, чтобы нас отвлечь.
От цен и от безумия ворья.
Готов и с целым миром воевать.
Чтоб уберечь и олигархов и себя.
Когда же мы проснёмся как народ,
Спасёмся и спасём своих детей.
Пора давно друзья мои вставать.
И в клочья рвать едросовских блядей
У меня был допрос, который длился больше шести часов. Был предоставлен ими адвокат, Боярских Наталья Николаевна, пришла она через пятнадцать минут после того, как позвонили. Она мне сразу начала: признайся во всем, они тебя отпустят, зря ты там на Путина писал, разве забыл, как мы в девяностые годы жили.
Этот Сухарев отпустил меня под подписку о невыезде. Суд должен был быть 9 ноября, в Екатеринбурге. Статьей о терроризме занимается Военный суд, я должен был явиться туда. Сегодня мы говорим с вами, и этот суд уже прошел, а я в безопасности.
«Дальше все было в строжайшей тайне»
Тогда же я стал думать, что делать, ночами не спал. Решил в итоге, знаете, принять это все как должное, не пытаться оправдываться и вообще, думал, буду молчать на суде. Потому что если уже приняли решение посадить, то посадят. Решил, что все равно эта власть долго не продержится, и потом мне отменят приговор. Убегать, где-то прятаться, зная, что моим детям могут отомстить, наркотики какие-нибудь подбросить — тоже не вариант.
Уже около недели прошло, жена пришла с работы и показала, что нашла. В одной группе написали, что Германия приняла закон, и людей, которые преследуются именно за невоенную позицию, они будут принимать. Жена написала обо мне одной организации, «Ковчег», которая в соцсетях обещала помочь с вывозом.
Я поговорил с девушкой оттуда, она попросила выслать все судебные материалы, всё, что у меня есть. Довольно быстро перезвонила и сказала, что да, мы полностью подходим под программу. Сказала, чтобы не переживали, что они и не таких вывозили, спасали уже с тюремными браслетами людей. То есть перекусывали браслеты и спасали. Дальше все было в строжайшей тайне, мы детям сказали, чтобы никому ничего. Телефон был оставлен дома, при нем и переговоры не велись, потому что мы были уверены, что его уже прослушивают после посещения мною ФСБ.
Той ночью мы доехали до Ханты-Мансийска сначала, потом другую машину прислали. Водители не были в курсе, их просто находили волонтеры, видимо. Переехали в Тюмень, и оттуда уже на казахстанской машине пересекали границу. Конечно, у меня был страх, думал, что, может, я уже в списках из-за подписки о невыезде. Перед границей я отдал жене ключи и деньги, сказал, чтобы ехали обратно, если меня не пустят.
Кадр из фильма Таи Зубовой «Территория без войны»
Когда мы уже буквально были на границе, эта девушка из Германии, которая всегда была с нами на связи, прислала смс с контактами адвоката, которого мы должны вызвать, если будет задержание. Я был в ужасе, но мы перешли границу, и я выдохнул, хотя на самом деле и дальше было страшно, ведь Казахстан входит в ОДКБ. Тюмень, она же рядом с Казахстаном — все равно есть братские отношения у ФСБ, может, вместе там каких-то разбойников ловят. Я боялся, что вот пропустят сначала, а потом выдадут или как-то «прижмут». Мы жили в Петропавловске два дня, и все равно было страшно. Уехали в Астану, и в Астане еще 10 дней жили. И всё это время было страшно. Только когда уже прошли контроль в аэропорту и ждали посадки на рейс в Абу-Даби, стало спокойно.
А в Абу-Даби мы даже спать не стали на пересадке, взяли такси и поехали на набережную, гуляли, фотографировались и радовались. Мы улетали из зимы, прилетели, а тут +37 градусов.
Павел стал героем фильма о «Пристаниште», который сняла независимый режиссер Тая Зубова. «У меня в России еще много родственников и друзей, теперь уже к сожалению бывших, которым я очень хотел бы показать этот фильм», говорит он.
Из Абу-Даби уже прилетели сюда и две недели прожили в «Пристанище» [так многие подопечные фонда называют «Пристаниште»]. Очень благодарны им, для нас было удивительно, что чужие люди могут проявлять заботу больше, чем родные. Я для себя твердо решил, что, как только встану на ноги, буду также оказывать посильную помощь этой организации.
Мы сейчас ждем гуманитарной визы в Германию, но если даже ее не одобрят — ничего, останемся здесь. Детям здесь нравится, супруга уже на работе, вышла уборщицей. Она бухгалтер, но здесь пока без языка не устроиться. Я тоже в поисках работы. Нам всё равно, где теперь. Главное, что мы в безопасности.
Поддержать «Пристаниште», чтобы таким людям, как Павел, было где остановиться и перевести дух, можно здесь
