Антивоенная акция перед российским посольством в Ереване
Группа "Ковчег"
До начала войны Анастасия Буракова была известна как юрист с правозащитной специализацией. Среди дел, которые она вела — иски МВД к политику Андрею Пивоварову и газете «Новые известия»; RT и Антона Красовского к «Новой Газете» и Леониду Гозману; «повара Путина» Евгения Пригожина к «Медузе», принудительно внесенной Минюстом в реестр СМИ-иноагентов (кстати, оспариванием иноагентского статуса издания «Медуза» тоже занималась Буракова). В ноябре прошлого года, когда в России усилились политические репрессии, она уехала из страны. А когда началась война, создала «Ковчег» — одно из первых сообществ для помощи новым эмигрантам, покидающим Россию из-за «спецоперации». Сегодня «Ковчег» — это телеграм-канал примерно на 70 000 пользователей, бесплатные коливинги в Ереване и Стамбуле, 650 волонтеров из числа давно обосновавшихся за границей россиян, которые помогают беглецам от режима консультациями, жильем и трудоустройством, а также бесплатная психологическая помощь, языковые курсы и полезные IT-решения. Поговорили с Анастасией о том, как устроена эта машина помощи, откуда берутся деньги на её содержание и может ли правозащитная организация с российскими корнями лоббировать интересы противников путинского режима за границей.
— На минувшей неделе многих взволновало заявление Зеленского в интервью Washington Post о том, что все русские должны убраться к себе на Родину, и та поддержка, которую это заявление получило в некоторых странах ЕС, куда бегут не согласные с режимом россияне. Как вы думаете, насколько это серьезно, какие могут быть последствия у происходящего? Стоит ли опасаться ужесточения визового режима российским эмигрантам и релокантам, нынешним и будущим, там, где они находятся?
— Практически не было прецедентов, чтобы кому-то по признаку гражданства закрывали въезд в какие-то страны. Только Дональд Трамп несколько лет назад вводил ограничения на выдачу американских виз сроком на 90 дней для разных стран, включая Кыргызстан, Венесуэлу и некоторые арабские страны в рамках антитеррористической кампании. Также есть прецеденты закрытия возможности въезда и выдачи виз между воюющими странами. Но это не тот случай.
Конечно, сейчас Европейский союз как никогда объединился в вопросах санкционной политики, и мне сложно предсказать, что будет дальше — потому что, еще раз, кроме безумного решения одного американского президента, прецедентов не было. В целом, сейчас речь идет только о туристических визах. Эстония, например, одной из первой закрыла въезд для россиян буквально накануне именно по туристическим визам. Гуманитарных виз, гуманитарных целей визита это не касается. Поэтому будем надеяться, что возможность получения гуманитарных виз останется. Это большой шанс для активистов, для журналистов остаться на свободе и как-то продолжать свою деятельность, пытаться донести правду о войне, о военных преступлениях до российской аудитории несмотря на блокировки, через соцсети и другие ресурсы.
По поводу туристических виз мы видели разные мнения. Это и Германия, где [канцлер Олаф] Шольц высказался против коллективной ответственности. И страны Балтии, которые довольно единодушны в вопросе закрытия возможности для россиян получать визы. Сейчас, как я понимаю, Еврокомиссия не комментирует никакие промежуточные итоги переговоров. Будем смотреть, будем наблюдать.
Анастасия Буракова, основательница «Ковчега» — группы помощи эмигрантам, покинувшим Россию в результате войны
Фото из личного архива
— Какова вероятность, что россиян с открытыми шенгенскими визами, выданными в других государствах, не будут пускать в ту же Эстонию? Это же типичный маршрут для многих, кто уезжает из России сейчас — доехать до Пскова и пешком перейти границу в Ивангороде.
— Если мы посмотрим заявление представителя Эстонии, то вопрос о возможности закрытия въезда для россиян с визами, выданными другими странами, обсуждается. Сейчас прорабатывается механизм со стороны Министерства иностранных дел и Министерства внутренних дел Эстонии. Поэтому, думаю, что это просто вопрос времени. Юридически это оформить не так быстро, как закрыть людям возможность въезда со своими [выданными консульством Эстонии шенгенскими ] визами.
— Думаю, что нервозности добавляют факты, которые можно интерпретировать как дискриминацию россиян. Многие люди российского происхождения столкнулись с закрытием старых счетов в Европе, равно как и с проблемами при открытии новых. Особенно это чувствительно для релокантов, у которых основные доходы по-прежнему из российских источников. Деньги из России вызывают настороженность у банков — им проще закрыть счет или не открыть, чем разбираться, бежал ли ты от режима.
— Я не склонна называть это дискриминацией. На мой взгляд, россияне так или иначе несут ответственность за войну. Понятно, что кто-то делал максимально, сколько мог. Кто-то делал, по мере своих возможностей, сил, средств. Кто-то не делал ничего, а кто-то, наоборот, яро поддерживал режим. Поэтому степень ответственности здесь разная. Но все-таки для меня лично эта ответственность, я ее чувствую. Поэтому я бы не стала называть какие-то ограничения в отношении россиян дискриминацией. Но многие европейские страны оставляют открытыми либо открывают банковские счета при наличии визы, позволяющей долго проживать. Это, в том числе, и гуманитарные визы, которые как раз выдаются активистам, журналистам и т.п. Поэтому эта возможность есть. Есть национальные визы — конечно же, нужны основания для их получения и должен быть понятный Министерству иностранных дел выдающей страны кейс. По таким визам банковские счета открывают.
Конечно, трудности есть, в том числе, у некоммерческих организаций, которые массово были закрыты в России за последние полтора года. С началом войны темп ускорился, и для некоммерческих организаций, которые релоцируются из России и перевозят всю свою деятельность [за границу], тоже есть некоторые трудности в открытии счетов. Но в целом, они преодолимы. Я думаю, что большое количество людей все-таки пытается использовать европейские банковские инструменты для обхода санкций — это люди, которые входили в тот или иной уровень элиты. Поэтому здесь, скорее, политика, которая в целом объяснима: докажи, что ты — исключение и что эти деньги чистые, а не связаны с режимом или российский государственным аппаратом.
— В Европе последний раз санкции сопоставимой жесткости вводились против Югославии в 90-е во время войны. Но в той же Югославии были прецеденты частичного снятия санкций по мере того, как режим Милошевича шел на какие-то уступки в переговорах с международным сообществом. Возможно ли частичное снятие санкций против России?
