Бомбардировка Югославии силами НАТО. Горящий нефтеперерабатывающий завод NIS в Нови-Саде, 24 марта 1999 года
Unknown author / Wikipedia.org
В завершающем интервью о распаде Югославии из цикла «Всемирная история ресентимента» мы с исследователем Ильей Вукеличем вспоминаем, чем закончилась последняя война Милошевича и какую цену за это пришлось заплатить сербскому обществу. Как всегда — с очевидными и невероятными историческими параллелями.
— Прежде чем мы перейдем к финалу истории с бомбардировками Белграда, вот о чем мне было бы интересно спросить. В России есть стереотип о том, что сербы всецело поддерживают Россию, Путина, РПЦ — в общем, всё, что исходит от режима. Он, очевидно, сформирован пропагандой, этот стереотип, но сколько в нем от реальности?
— Действительно, большинство сербов, по различным опросам, поддерживают Россию — от 60% до 66%. Но в каком смысле? Есть часть, которая поддерживает именно Путина и вот эту войну — и это доходит до просто людоедских «так им и надо». Ну, как и в России, примерно.
Но есть и умеренные — немалая, по-моему, даже большая часть из тех, кто, условно говоря, поддерживают Россию. Не в том смысле, что они поддерживают Путина — мол, что бы он ни сделал, всё правильно. Они увязывают свою поддержку как раз с бомбардировками НАТО. И логическая конструкция выглядит примерно следующим образом: на стороне Украины НАТО, то самое НАТО, которое бомбило нас — поэтому «мы не можем быть за Украину». И таких вот из тех, кто поддерживает — не половина, а даже больше. То есть, относительно меньшая часть, скажем, треть из поддерживающих — они именно за Путина всей душой и так далее.
Но что отличает Сербию от других стран, где поддерживают Россию или не на стороне Украины? Таких людей ведь тоже немало, скажем, в Болгарии, в Венгрии, да и в Италии или Франции. То есть нельзя сказать, что это только православные славянские страны с какими-то традициями вековой дружбы. Разница между Сербией и другими странами заключается в том, что сербское государственное руководство так себя ведет, что это бросается в глаза. Просто сейчас такой момент, что всё это актуализировалось. Вплоть до того, что после недавнего обострения [сербско-албанского конфликта в Косове] меня начали со всех сторон спрашивать, правда ли, что там будет война. Понимаете, такие обострения происходят с Сербией периодически. Это манера президента Вучича. В Сербии это называют «он опять надувает щеки». Та же самая ситуация из-за номерных знаков по той же самой причине была в октябре прошлого года. Никто в мире абсолютно не обратил на это внимание. Сейчас вдруг все заволновались — из-за того, что происходит [в Украине].
В Сербии же, в отличие от России, главный показатель того, что действительно происходит что-то серьезное — улицы сразу заполняются демонстрантами. Как это было в июле 2020 года. До этого Вучич объявил, что Сербия победила корону, потому что ему нужно было провести парламентские выборы — хотя всем было понятно, что произойдет новая вспышка. И, проведя эти выборы, он в первых числах июля говорит: «Я сегодня вечером обращусь к нации по судьбоносному вопросу». Вечером в половину седьмого он обращается к нации с судьбоносным решением восстановить карантин. Не прошло и часа, как в Белграде площадь перед парламентом заполнили десятки тысяч людей, которые пошли штурмом на это здание и стали драться с полицией. Это продолжалось несколько дней. И больше ему в голову не пришло сказать что-нибудь этакое. Сейчас не было абсолютно никаких демонстраций, потому что все [к проблемам с автомобильными номерами в Косово] привыкли и смеются над этим. Даже те, кто в принципе голосует за Вучича.
— Хорошо. А теперь вернемся в 1999 год.
— Тут надо напомнить, как после Дейтонского соглашения, подписанного в 1995 году, обострилась ситуация в Косове, где неприкосновенный до сих пор лидер Ругова практически создал параллельное государство. Но к тому моменту Сербия проиграла войны во всех бывших югославских республиках, и против Милошевича оставалось теперь только Косово. Ругова в этой ситуации утратил авторитет, а молодые албанские радикалы создали Освободительную армию Косово, которая решила прибегнуть теперь уже к силовым методам. В первую очередь, они стали совершать нападения на полицейских, но были и жертвы среди гражданских лиц. Поэтому надо иметь в виду, что они не были, мягко говоря, святыми.
Первые инциденты, насколько я помню, были уже в 1997 году. Когда они стали нарастать, в Косово из Сербии были направлены дополнительные полицейские силы. И что хуже всего, как будто не было уже опыта с Хорватией и с Боснией, — военные формирования, которые после Дейтонского соглашения остались безработными. Сербские силовики никаких Женевских конвенций особо не соблюдали, но уж эти были полными разбойниками. Совсем как «Вагнер» и тому подобные группировки.
Дом, в котором Адем Яшари и еще более 60 человек были убиты во время нападения на Преказ в 1998 году. Часть мемориального комплекса Адема Яшари в Преказе, Косово
И это привело по нарастающей к вооруженным столкновениям с обеих сторон, кульминацией которых стал инцидент на севере, между Приштиной и сербской границей [в деревне Преказ]. В дом главы одного из местных кланов вошли сербские полицейские, он и его родственники оказали вооруженное сопротивление. Полицейские взяли этот дом в осаду — и, поскольку не могли справиться, то вызвали войска, которые подвергли артиллерийскому обстрелу всю деревню. Погиб не только лидер этого клана, который превратился в национального косовского героя, не только те, кто вместе с ним оказывал сопротивление, но и женщины и дети, причем немалое число. Потому что там стреляли, не разбираясь. Этот инцидент и некоторые другие привели еще к большей радикализации конфликта.
В 1998 году американцы с целью нормализации обстановки предложили Милошевичу, чтобы в Косово были направлены международные наблюдатели, которые установили бы перемирие между группами ОАК и сербскими силами, а затем на местах наблюдали за соблюдением этого перемирия. Это позволило бы прийти к переговорам, которые помогли бы найти выход из ситуации. Предложение передал Ричард Холбрук, специальный посланник президента США на Балканах. Милошевич отказался — а для подкрепления своей позиции в апреле 1998 года устроил референдум в Сербии с единственным вопросом, можно ли разрешить такое международное вмешательство. Естественно, после соответствующей пропагандистской кампании он получил ответ: «Нет. Нам этого не надо». То, чего он и хотел.
Но в течение последующих месяцев ситуация обострялась в Косово все больше и больше. И когда осенью того же года к Милошевичу снова обратился Холбрук, он на прием международных наблюдателей согласился — как будто не было никакого референдума за полгода до этого! И они были размещены в Косово. Насколько я помню, к какому-то радикальному успокоению это не привело.
В начале 1999 года произошел знаменитый инцидент в Рачаке. По албанской и международной версии, сербские силы зашли в эту деревню и устроили там резню. По сербской версии, там был просто бой с ОАК, которых сербы перестреляли, а уже после их ухода оттуда албанцы, организовавшись, переодели трупы военных в гражданское платье и разложили. После чего немедленно пожаловала миссия международных наблюдателей с иностранными журналистами, которые все это засняли — и вот это-де стало последней каплей.
Мемориал в Рачаке, Косово
stringfixer.com
После этого инцидента нажим на Милошевича радикально усилился. В марте была организована конференция в Рамбуйе. Там участвовали и представители Сербии, и представители Косова — правда, напрямую переговоры между ними не проводились, только при помощи посредников. Главное требование международного соообщества заключалось в том, чтобы из Косова были выведены сербские вооруженные силы, полиция и военные формирования, а взамен были бы введены миротворцы. Албанцы, кстати, не хотели, соглашаться с такой формулой, но тем более этого не хотелось сербской делегации.
После того, как эта формула была отвергнута, Холбрук еще раз прилетел в Белград, пытаясь убедить Милошевича — тот отказался. В тот же вечер, Холбрук улетел в Брюссель, и затем буквально в полночь того же дня начались бомбежки Югославии, как тогда это называлось — потому что бомбили частично и в Черногории, которая была тогда, значит, в составе этой усеченной Югославии вместе с Сербией. Это было 24 марта 1999 года.
— Как ты сам провел этот день?
