В запуганной стране, где за каждое неосторожное слово грозила немедленная гибель, люди не боялись громко, публично и озлобленно высказываться только по одному поводу — с категорическим протестом против официально предлагаемых государством демократических послаблений.
Когда проект новой советской («сталинской») конституции был опубликован для общественного обсуждения, потрясенные советские граждане узнали, что их страна, построенная на принципах классовой борьбы и жестких кастовых («классовых») разграничениях, оказывается, приближается к «неантагонистическому социалистическому обществу» — а значит, можно допустить неслыханные вольности: всеобщее избирательное право, тайное голосование, разделение властей, открытый состязательный судебный процесс, в котором обвиняемые имеют право на защиту…
Зачем Сталину на пике его могущества, когда его единоличной власти решительно ничто не угрожало, понадобились эти игры в демократию? Зачем советская диктатура потратила столько мобилизационных усилий на всенародное обсуждение демократических свобод накануне Большого террора 1937–1938 годов? На эти вопросы пытается ответить историк Ольга Великанова — профессор русской истории в Университете Северного Техаса, автор пяти монографий об общественном мнении в СССР, в том числе и новой книги «Конституция 1936 года и массовая политическая культура сталинизма» (выходит в издательстве Новое литературное обозрение).
В отрывке, который мы выбрали для публикации с любезного разрешения издательства, описан феномен, который, по признанию автора книги, до сих пор не истолкован и не объяснен в историографии: массовое неприятие советским обществом демократических принципов сталинской «священной» конституции.
В запуганной стране, где за каждое неосторожное слово в адрес государства грозила немедленная гибель, люди не боялись громко, публично и озлобленно высказываться только по одному поводу — с категорическим протестом против официально предлагаемых этим государством демократических послаблений.
