Денацификация: как это было на самом деле. Поучительная история Германии после падения Третьего рейха

Своеобразным летописцем Третьего рейха стал филолог Виктор Клемперер. Он фиксировал не сами репрессии, сражения или экономические кампании режима. Клемперер следил, как нацистская политика меняла немецкий язык.

Навязчивая пропаганда милитаризировала лексику даже в сугубо гражданских делах. Борьба с безработицей, например, стала «битвой за работу». Неудачи и сомнительные акции маскировали эвфемизмы: «кризис» вместо «проигранного сражения», «усиленный допрос» вместо «пыток», «эвакуация» вместо «депортации». Так же часто использовались неологизмы: всестороннюю дискриминацию евреев режим называл «entjuden», «разъевреить».

Клемперер иронизировал, насколько живучим оказался «язык Третьего рейха». Даже после войны вместо латинского «денацификация» немцы использовали кальку на геббельсовский манер — «Entnazifizierung». «Я бы не хотел, чтобы это уродливое слово имело долгую жизнь, я и не верю в это. Оно исчезнет, как только выполнит свою миссию перед современностью, и сохранится лишь в истории», — писал ученый.

Недавние события показали, что надежды Клемперера не сбылись. Слово «денацификация» обрело новую жизнь уже в другой стране — как раз в качестве некогда разбираемых филологом пропагандистских клише. И получившийся парадокс словно дискредитирует ту работу над ошибками, что выполнили немцы после войны. Но накопленный ими в XX веке опыт может в XXI веке стать полезным и для жителей других государств, особенно тех, где реальность подменяют штампами и эвфемизмами от агитпропа.

С мечтами о господстве — к распаду государства

Поражение во Второй мировой войне стало шоком для большинства жителей Третьего рейха. Несмотря на череду фронтовых «кризисов» в 1943–1945 годах, немцы верили, что их фюрер вот-вот исправит ситуацию. Тем более обескураживающей для них оказалась реальность весны 1945 года. Гитлер обещал своему народу могущественную панъевропейскую империю. В итоге немцы получили разбомбленные пустоши и руины у себя дома.

«Я помню рассказы немцев-стариков про 1945 год. Тиргартен, парк в самом центре Берлина, стал гигантской свалкой. Все деревья в нем срубили. Ничего в городе не работало, вплоть до канализации. Вместо нормальной валюты использовали сигареты или спиртное. Вокруг руин бродили толпы голодных людей с потухшими глазами».

— Татьяна Тимофеева, российский историк

Перед своим самоубийством 30 апреля 1945 года Гитлер назначил преемником адмирала Карла Дёница. Военный успел сформировать правительство, которое номинально пережило германскую «сдвоенную» капитуляцию 7–8 мая. Среди нацистов жила идея фикс, что без Гитлера они примирятся с Западом и вместе продолжат войну против СССР. Но 23 мая 1945 года британцы и американцы в городке Фленсбург арестовали Дёница и членов его правительства.

Для Германии и немцев все было должно начаться заново. Современные немецкие историки часто так и называют 1945–1949 годы — «нулевыми». Туманным тогда выглядело само будущее единой Германии. Президент США Франклин Рузвельт и британский премьер-министр Уинстон Черчилль изначально выступали за раздел немецкой территории на несколько маленьких государств, словно в XIX веке. Парадоксально, что противоположную точку зрения отстоял советский лидер Иосиф Сталин.

5 июня 1945 года военные Советского Союза, Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и Франции приняли декларацию о поражении Германии. Ключевым в документе стал тезис, что после краха гитлеровского режима немцы не готовы управлять собой сами. Поэтому властные функции временно берут на себя армии-победительницы.