Участники переговоров между Россией и Украиной в Стамбуле
Alexander Ryumin/TASS via ZUMA Press/Scanpix
Мирные переговоры между Россией и Украиной вновь прошли в Стамбуле, будет и следующая встреча, однако участники процесса, похоже, не стремятся к реальному компромиссу. И дело даже не во взаимных угрозах и боевых операциях. За громкими заявлениями и демонстративными атаками скрывается то, что гораздо шире агрессии России в Украине: даже возможное подписание меморандума уже не гарантирует возвращения к прежней жизни ни для России, ни для Запада.
В Стамбуле прошел очередной раунд переговоров между делегациями России и Украины по поводу меморандума о мирных намерениях. Каждая деталь таких встреч немедленно превращается в отдельную интригу, но вся эта суета выглядит нарочитой и указывает на то, что к заявленной цели участники не очень-то и стремятся. Более того, не совсем понятно, для чего вообще к ней стремиться.
По любому вопросу Москва и Киев стараются не соглашаться априори, даже техническому. Вот, например, и содержание своего проекта меморандума российская сторона отказалась представить заранее, заявив, что передаст его только непосредственно 2 июня в Стамбуле. Что касается Украины, то она свой вариант россиянам передала, в нем говорится о готовности к полному и безусловному прекращению огня и дальнейшей дипломатической работе.
Каждое несогласие провоцирует взрыв заявлений и претензий, как будто смыслом процесса является не поиск компромисса, а обвинение оппонента в срыве переговоров. Их бесплодность была продемонстрирована зрителям еще в самом начале, когда российская делегация снова потребовала у Украины уступить четыре региона (для начала), а украинская снова отказалась. Ничем не закончилась и попытка заставить Россию согласиться на 30-дневное перемирие. Переговоры продолжаются лишь потому, что на этом настаивает президент США Дональд Трамп — ни Россия, ни Украина не хотят, чтобы он вышел из дела. Если точнее, не хотят, чтобы он полностью переметнулся на сторону оппонента, что может случиться, если Трамп решит, что кто-то намеренно торпедирует мирный процесс и портит тем самым его реноме.
Для Кремля переговоры — обуза; руководство страны постоянно подчеркивает, что ни с кадрами, ни с вооружением у России проблем нет и она готова воевать бесконечно долго. Владимир Зеленский тоже не чувствует себя на грани катастрофы с растущей единодушной поддержкой Европы за спиной. О капитуляции он, во всяком случае, не задумывается. Для верности стороны прямо по ходу переговоров обменялись демонстрационными ударами — Россия обстреляла Киев ракетами, в Брянской и Курской областях в ответ взлетели на воздух несколько мостов, под откос отправился в том числе пассажирский поезд с несколькими десятками жертв.
В тот же день дроны атаковали авиабазы российской стратегической авиации в Мурманской, Рязанской, Ивановской, Амурской и Иркутской областях и сожгли какое-то количество самолетов (украинские источники рапортуют о 40 штуках, верифицировать это невозможно). Патриотические СМИ буквально за день до этого писали, что бомбардировщики собрали на этих базах в большом количестве для нанесения особо мощного удара по Украине в преддверии переговоров.
Можно сказать, что взаимными атаками стороны хотели получить перевес на переговорах и показать, что у них еще полно сил. Но вообще, это не поведение людей, стремящихся подписать меморандум. Это поведение людей, которые меморандум в гробу видали.
Но допустим, Дональд Трамп все же не отстанет от Путина и Зеленского и как-то дотолкает их до подписания какого-нибудь декларативного документа. Или что обе делегации, посмотрев на эти атаки, придут к выводу, что все не так-то и просто и пора уже как-то заканчивать. Во что, конечно, слабо верится. Казалось бы, все равно шаг вперед, но даже в этом случае процесс движения к соглашению не вызывает сочувствия и поддержки. Не заставляет себя приветствовать, скажем так, даже тех людей, которые не поддерживают ни спецоперацию, ни принудительное отсоединение России от западного мира.
Звучит, конечно, странно, даже парадоксально. Разве не к миру призывали противники военных действий с самого их начала? Аргументы в пользу мира кажутся самоочевидными и даже не нуждающимися в повторении. С общегуманистической точки зрения они таковыми, бесспорно, и остаются. Однако ситуация весны 2022 года существенно отличается от ситуации, сложившейся через три года. Из нее выветрилась мотивация и стало сложнее понять, для чего, собственно, нужен мир и почему его нужно добиваться. Ну, кроме соображения о том, что гибель людей — это трагедия. Но чтобы ее пресечь, достаточно перемирия, прекращения огня.
Сразу после своего начала спецоперация выглядела инцидентом — крайне масштабным, но принципиально не отличающимся от похода в Грузию в августе 2008 года. Этот поход остался для России совершенно без последствий, и казалось, что скорое заключение мирных соглашений приведет к такому же быстрому и почти безболезненному возвращению в привычный ритм жизни. Именно для этого стоило требовать мира.
Но сейчас подписание меморандумов и соглашений не приведет к этому. Многие по инерции продолжают считать, что заключение мира каким-то образом «обнулит» глобальный конфликт, причем неважно, на чьих условиях. Но сигналов к этому не видно. На всем протяжении конфликта ни один западный лидер не заявил, что все санкции и все закрытые границы — это только из-за того и до тех пор, пока ведутся боевые действия, и никто не сказал, что все будет отменено, когда будет заключен мир. «Окончание неоправданной агрессии России в Украине и безусловный вывод всех российских военных сил со всей территории Украины станут одними из главных предварительных условий для внесения поправок или отмены санкций», — заявляли в Еврокомиссии в марте.
То есть, во-первых, не мирное соглашение, а безусловное отступление, а во-вторых, это будет только предварительным условием для дальнейших обсуждений (в-третьих, что значит «одно из»?). Об открытии границ и восстановлении торговых операций придется договариваться заново, вернувшись не в 2021 и даже не в 2013, а в 1991 год, с той поправкой, что на этот раз отношение к России будет изначально настороженным. С обеих сторон для этого сказано слишком много слов. Финская граница, например, формально закрыта вовсе не из-за спецоперации, а из-за некой угрозы наплыва мигрантов из третьих стран. И эта угроза может как в одночасье «рассосаться», так и, наоборот, продолжаться сколь угодно долго, никакой связи с мирными соглашениями официально здесь нет.
Европа не рассчитывает на то, что в России существует некое антипутинское и антивоенное общество, которое может изменить ситуацию внутри страны, и не выказывает публично заинтересованности в том, чтобы интеграционные процессы, шедшие тридцать лет, возобновились. Покинувший Россию крупный бизнес, мечтающий, по словам Владимира Путина, вернуться, пока ничем не подтверждает такое намерение. Более того, сам же Путин все усерднее повторяет, что не позволит сделать это просто так, без дополнительных выплат и условий.
Призывая Россию к миру, Европа не пытается объяснить россиянам, что ощутимого они получат от этого мира, показать разницу между двумя состояниями, как-то замотивировать их к сопротивлению. Война — это плохо, но чем будет лучше мир? В надежде на что гипотетический российский оппозиционер должен стремиться побороть режим — на то, что после этого он должен будет много лет расплачиваться за путинский крестовый поход, что ли? Будет ли это вообще миром (а не просто напряженным состоянием не-войны)? Допустим, экономика России сталкивается с проблемами, но никто пока что не пообещал, что они будут решены, если спецоперация закончится.
Три года назад многие надеялись, что Европа будет бороться с Путиным за Россию. Этого не произошло, никакой борьбы не случилось, и в этом состоит разница между весной 2022 года и весной 2025 года. В этом смысле Путин победил. В свое время популярным было сравнение россиян с заложниками военизированного государства, но самое обескураживающее для заложника — это услышать от зрителя «да ну и пошел ты» вместо поддержки.
Вы прочитали материал, с которого редакция сняла пейволл. Чтобы читать материалы Republic — оформите подписку.