Когда мы в шутку или всерьез говорим о ком-то «у него нет ничего святого», мы негативно обозначаем одну из областей, в которых живет религиозное сознание – даже у тех, кто не думает о себе как о религиозном человеке. Страшно, когда нет ничего святого – а уж разбираться, что именно за этим «святым» стоит у современного человека, сил нет.
Еще 200–300 лет назад даже в западных культурах вероисповедание и место в обществе были жестко фиксированы за каждым. Ключевой особенностью ситуации современного человека философ Чарльз Тейлор считает доступную нам сегодня возможность выбора веры, убеждений и образа жизни. Это стало возможным не только в силу размежевания государства и церкви, но и благодаря формированию современной личности, современного «я», которое оставило позади мир, полный тайн и тревог, и живет во все более безопасной среде, центром которой является уже не бог, а человек. Современный популярный мыслитель Ной Харари считает, что в центре следующей эпохи будет уже не сам человек, а цифровые данные о нем и обо всем не свете (см. статью о религии «датаизма»).
Пустота
Тейлор смотрит на это состояние без оптимизма.
Отличная статья, спасибо! Согласен с тем, что мы (общество) не можем договориться о том, что такое хорошо, а что такое плохо, так как 100 лет были воинствующими атеистами, а теперь остался карго-культ в некотором смысле... Мы даже не можем договориться о том, мы за "красных" или за "белых" - и страшно боимся начать этот разговор хотя бы через похороны Ленина (с христианской точки зрения - полная дичь, что он не похоронен и лежит на обозрении).
В стилистическом смысле не соглашусь с тезисом, что "общество с его потенциальными возможностями надзора за индивидуальностью через самоконтроль социальных групп, через осуждение того, что «не принято», и поддержку того, что «принято», – не имеет в России той силы, какая есть у него в западных культурах". Это слегка отказывает индивидууму в субъектности и наделяет субъектностью некое общество - в итоге мы все ждем, когда оно появится. У Ю.М. Лотмана уже в 1970 было гениальнейшее эссе на две страницы: "О семиотике понятный стыд и страх в механизме культуры" (https://culture.wikireading.ru/48698). Там такое есть наблюдение: "Культурное «мы» — это коллектив, внутри которого действуют нормы стыда и чести. Страх и принуждение определяют наше отношение к «другим»". Мы потеряли понятие стыда когда-то давно - ничто не стыдно, все дозволено, хотя и страшно временами. А раз нет стыда - перед богом, партией, товарищами, своей гильдией (например, предпринимателей) - то и нет никаких "мы", и нет никакого "общества" с надзором за кем-то. Не с общества начинается стыд, а с самих себя, с семьи и ежедневных решений. Столетиями эту роль играла церковь (и продолжает играть в Европе), потом была (пыталась) партия с пионерией и комсомолом, но вышло слегка не очень в итоге. Теперь нет ничего - надо заново придумывать. А страны / общества, у которых в основе нет никакой belief system - в целом обречены на прозябание.
Мне ближе разбор религии и почему она (была) необходима от Харари. У него изложено вполне убедительно
> Прошли времена, когда художники и поэты по примеру Фридриха Ницше восставали против обращений к трансцендентному, считая саму идею Бога симптомом позорной для человека слабости
А прошли эти времена потому, что больше незачем восставать. Больше никто не обращается к трансцендентному, отчётливо понимая, что идея бога - это есть симптом позорной для человека глупости.