Мемориальное кладбище в Поточари, недалеко от Сребреницы
Global Look Press / imago stock&people via www.imago-images.de
В новом интервью из цикла «Всемирная история ресентимента» мы с исследователем режима Милошевича Ильей Вукеличем продолжаем вспоминать распад Югославии в 1990-е годы. Многие тогдашние события в Хорватии и Боснии напоминают ему сегодняшнюю ситуацию в Украине.
— Давай вернемся к войне с Боснией. Можно ли было предотвратить этот конфликт с помощью западных миротворцев?
— Проблема заключалась в том, что Европейское сообщество как и сейчас, так и тогда, практически абсолютно к этому не способно. Предотвратить могли американцы, чем, в конце концов, всё и закончили. Но необходимо иметь в виду американскую политическую динамику. В Югославии всё началось в девяносто первом году — события в Хорватии и Словении пришлись на предвыборный год [в США]. А в девяносто втором году, когда взорвалось в Боснии, это был уже год выборов. Бушу-старшему было не до того, он занимался [борьбой с ] либералами.
Потом избрали Клинтона. Новоизбранный президент занимается только своими отечественными делами, пытается выполнять какие-то обещания — и ему не до заграниц. Он начинает интересоваться внешней политикой примерно по истечении двух лет. Это просто пояснение ко всему, что дальше происходило.
— Скажи, а про Караджича тогда уже было всё понятно?
— Да. Просто до этого момента он ещё сдерживался. Но по происхождению он был из района, очень близкого к Восточной Герцеговине, населённой в основном православными сербами. Это всегда был оплот сербского национализма и даже шовинизма. Он был психиатром. Правда, у него была судимость в восьмидесятые годы за какие-то хозяйственные злоупотребления, но это не так важно…
— И ещё он писал стихи.
— Причём эти стихи в России превозносят как нечто совершенное. У меня отвращение к этому персонажу из-за истории с одним из его стихотворений. [В Боснию в декабре 1992 года] прилетел Лимонов, который тогда жил во Франции, в Париже. Караджич его повёз на позиции, откуда вёлся обстрел Сараево из крупнокалиберных пулемётов, из снайперского оружия и так далее. А тележурналисты [из BBC] сняли об этом репортаж. Они идут на камеру вдвоём, Лимонов — весь внимание, а Караджич ему декламирует свои стихи. Конкретно стихотворение, посвящённое смерти.
— Лимонов любил такое…
— Затем Караджич прекращает декламацию и любезно предлагает Лимонову пострелять по городу из крупнокалиберного пулемёта. И тот радостно соглашается, берётся за рукоятки и пускает по городу очередь по дуге. Всё это снимают журналисты.
https://www.youtube.com/watch?v=6v7nLyBsC1s
После того, как эта передача вышла и вызвала всеобщее возмущение, Лимонов окончательно и уехал из Франции. Он оправдывался, что его неправильно поняли. Думаю, ему на это [понимание] было наплевать. Но с ним разорвали контракты все его издатели.
— Так вот почему он вернулся в Россию!
— Да. Вот вам и стихи Караджича.
«Камера Би-би-си сумела поймать меня в объектив, когда я стрелял на стрельбище из пулемета. Этот кадр впоследствии был включен в документальный фильм «Сербская эпика» с подлым таким добавлением-вставкой. На секунду после показа стреляющего из пулемета Лимонова в фильм был вмонтирован кадр: мирные домики Сараево. Оказалось все точно так, как предупреждал русский Ницше Константин Леонтьев: «Не радуйтесь вниманью франков». Он правильно предупреждал. Фильм основательно испортил мою репутацию в странах Запада» (Эдуард Лимонов, рассказ «Голуби и ястребы», опубликованного в сборнике «СМРТ», 2007 год)
В апреле девяносто второго года, когда всё ещё существовала Социалистическая Федеративная республика Югославия, состоявшая уже только из Сербии и Черногории, Милошевич торжественно заявил на весь мир, что отводит федеральную армию из Боснии. Тех, кто хотел уйти, — солдат-срочников или офицеров — не задерживали. Но тем, кто хотел остаться, платили немаленькие деньги. И самое главное, Милошевич не случайно оставил там всё тяжёлое вооружение, которое и обеспечило сербам преимущество чуть ли не до конца боснийского конфликта.
— В каких отношениях были Караджич с Милошевичем?
— Вначале Караджич был послушным и выполнял все указания Милошевича, но по мере развития конфликта он стал все больше чувствовать себя фигурой международного масштаба. Тут наблюдается некоторая параллель с тем, что сейчас с Путиным происходит. К нему прилетают международные переговорщики, госсекретари там, министры иностранных дел, а он их принимает у себя на диване, ведёт с ними, понимаете ли, беседу, угощает виски, курит сигары… То же самое произошло с Караджичем, который постоянно давал интервью из своего логова Sky News, BBC, CNN, летал на международные конференции по урегулированию боснийского конфликта в Женеву или в Лондон, когда для него выделяли воздушный коридор и присылали за ним самолет. Он чувствовал себя кем-то важным.
Но всё же то, что происходило дальше — это просто поразительно для людей, которые, казалось бы, достаточно образованны, получили опыт жизни в Югославии с ее открытыми границами, много путешествовали и т.д. Сразу после начала войны сербское руководство в Боснии выдвинуло идею, которую откровеннее всего сформулировала помощница Караджича Биляна Плавшич, по профессии биолог. Той весной она перед журналистами совершенно открыто и спокойно заявила: она именно как ученый-биолог утверждает, что сербы и мусульмане генетически не совместимы.
Это означает биологическое устранение тех, с кем ты не совместим. А ты при этом претендуешь чуть ли не на всю Боснию. Отсюда все последующее.
